Буй Данило свет Денисьевич?! —
На ловитвах добычлив ты:
В синем небе на гусей-лебедей,
В чистом поле, в тёмном лесе на зверей —
Ты ловец, ты стрелец-удалец,
Батьку старому — гордость-сын,
Разудачливый охотник Ловчанин.
Ах, что с добрым молодцем:
На пиру один печален-молчалив,
И ничем не выхваляется?!
Пало на душу унынье-тьма,
Сердце чуем започувствовало
Неминучую-лихучую беду.
Что ты ноешь, сердце, ноем-тоской?
Ты скажи-поведай разуму:
Ты какою скорбью скорбной скорбишь?
Да молчит бессловесное,
Да кручиною безвестною томит!
Володимир Святославович —
Очи зорки соколиные,
Повороты-речи скорые,
А по роду — от мужички сын:
Очи видят широко-далеко,
А душа-та разволнованная,
Ей печаль-тоска чужая больна,
А мужичкиному сыну спесь чужда —
Он вставал, подходил, говорил:
«Гой, Данилушка Денисьевич,
Не твои ли мысли храбрые
Носят разум твой на важные дела,
Не твои ли стрелы с лету бьют
В небе птицу, зверя — в тёмном лесу,
Не твои ли плечи буйные мечом
Рассекают врага на две полы —
Почему ты наш весёлый пир
Скорбью скорбной опечаливаешь?
Аль тебе у нас невесело?
Аль ты беден, нет казны у тебя?
Али нет молодой жены?
Аль твой добрый конь да клячей стал?
Аль вносилось платье цветное?
Всё я дам тебе — встань возвеселись!
Выпей чару из моих княжьих рук!»
«Выпью чару княженецкую
Из твоих рук, Красно Солнышко,
Не найду на дне радости!
Не обижен богом-господом я,
Не обойден твоей милостью.
Дом мой — чаша полная,
Есть хозяйка, молодая жена!
Есть она и золотая казна,
Конь мой не изъездился,
Цветно платье не сносилося!
Да душа моя тоской удручена,
Скорбью чёрною она омрачена —
Отпусти меня с миром, князь!»
Уходил с веселенья Данил.
Шум-гром-смех-спор-разговор.
На пировле веселяги веселы.
Позагружены яствами столы.
Круговые чаши пенятся.
В шумен час восподнялся князь —
Тишина повисла в гриднице,
Слово молвит Красно Солнышко:
«Гой вы, гости вы, братья-князья,
Все бояре именитые!
Вы все переженены,
Я один только холост — не женат!
Поищите вы сужёную мне,
Расхорошую-пригожую —
Где она есть, невестонька моя?
И лицом и очами ясна,
Лебединою статью статна,
Смыслом-разумом-умом сверстна‚
Знает грамоту русскую —
Вам такую будет радостно назвать
Государыней-матушкой,
Мне — женой милой-ласковой».
Пировляне посмутилися,
Онемела застольщина,
Языки поотнималися,
Мысли в тупь поиступилися,
Приутихли застольники.
Тут Мишук Пересмякин сын, —
Шебала-та
[20] умом-разумом пуста,
А душонка злобой лихою полна,
Он, малявка, и повскочи,
Слово-гнусь да и повыскажи:
«Свет ты, батюшка Владимир-князь,
Див-чуд я повидывал,
По белу свету поезживал,
Многотою раскрасавиц повстречал:
И княжён, и королевичен,