— Это звучит уже вполне откровенно.
— А что не откровенно?
— Не надо быть любопытным, предоставьте это женщинам.
То ли это кокетство, то ли она всегда такая? — размышлял Караджов.
— Если припоминаете, — сказал он, — я с первых же слов представился вам со всей откровенностью: бывший юрист, перезабыл и право, и латынь. Помните, наверно?
— А почему вы так дорожите этим своим представлением?
Караджов напрягся.
— Ну хорошо, предположим, что перед вами самый обыкновенный, стандартный соблазнитель.
— Почему стандартный?
— Ладно, пусть будет нестандартный. Соблазнитель, достигший критического возраста. Это вполне логично — вы так молоды и очаровательны, и я спрашиваю себя: какие у меня шансы? Никаких. Эрго…
— Эрго, вы ни на что не рассчитываете. Но стоит ли в это верить?
До чего же глупо я разговариваю, злился Караджов. Неужто я до такой степени отупел? Странно, чем больше они играли словами, тем сильнее было его желание отказаться от этого и заговорить просто, без двусмысленностей и недомолвок.
— Леда, — начал он, — я и в самом деле человек простой. Если бы вы заглянули в мое жилище, вы бы в этом убедились… Впрочем, это не так уж интересно.
— Наоборот, очень интересно. Вы могли бы подробно описать мне свою квартиру?
— Не подумайте, что я вас сразу приглашаю к себе. Я хотел сказать, дело не только в том, что моя квартира совсем пустая…
— А в чем же еще?
— Вот видите, я уже почти отказался от первоначального тона, давайте-ка и вы — последуйте моему примеру. Будем говорить на равных.
— Я не чувствую себя настолько уверенно, — просто сказала она. — К тому же как я могу с вами равняться?
— Мне тоже не хватает уверенности, хотя раньше со мной такого не бывало. — Он заговорил просто и даже искренне.
— Что-нибудь случилось?
— Ничего особенного. Недавно получил повышение. У меня довольно высокий пост. — Караджов подал визитную карточку, она бегло прочла ее и спрятала в сумочку. — Как я уже сказал, у меня есть удобная, но полупустая квартира в Лозенце, служебная машина, молодая секретарша. Я часто выезжаю за границу. Все еще числюсь человеком семейным, у меня практически нет врагов, если не считать одного весьма благородного противника, живущего в провинции. — Он невольно обратил внимание на то, что Леда стала слушать с интересом. — То есть все, что положено номенклатурному работнику. И все же чего-то мне недостает. Чего-то вроде вашей флейты, того, чего я не знаю и, вероятно, не понимаю. Очень путанно говорю?
— Вы сентиментальны? — неожиданно спросила она.
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Вы мне кажетесь то опытным, то нерешительным.