«Хорошо, – знаками сказал Ракета. – Потом поговорим, как нам отсюда выбраться».
И свел вместе два кулака.
«Вместе обезьяны – сила».
26
С точки зрения Цезаря, утро наступило слишком рано. Как обычно, солдаты парадными рядами промаршировали перед башней Полковника, а обезьяны с ужасом ожидали, что принесет им новый день. Собравшиеся солдаты благоговейно смотрели на башню, ожидая, когда их вождь выйдет к ним на балкон. А Цезарь ждал еще одного повторения неприятного ритуала, вроде того, который он видел вчера, – когда солдаты заявляют, что они есть Начало и Конец. Он хмурился в предвкушении.
«Не надо мне снова смотреть на это».
Мрачную тишину прервал звук открывающейся металлической двери. Удивленные солдаты перевели свои взгляды на основание башни, где внезапно появился Полковник. Вместо того чтобы обозревать свои войска с высоты, он стоял прямо перед ними на верхней площадке невысокого лестничного марша, ведущего к земле.
Его наряд тоже изменился. Вместо обычной мятой военной униформы на Полковнике красовалась парадная форма – однобортный китель с рядом сверкающих латунных пуговиц и брюки той же расцветки. На груди блестели свежеотполированные медали. Отутюженная до хруста зеленая ткань кителя была как с иголочки, как будто раньше эту форму не надевали. Цезарь заинтересовался – и обеспокоился, конечно, – насчет того, чтó могло заставить Полковника вырядиться столь торжественно. Он обменялся настороженными взглядами с Ракетой. Не ожидало ли их что-нибудь важное?
«Что бы это ни значило, обезьянам от этого лучше не будет».
Полковник взглянул на своих солдат, изучая их удивленные лица. Сделал глубокий вдох, прежде чем обратиться к ним необычно-задумчивым тоном.
– Два года мы неустанно боролись с этим зверьем, и когда мы наконец покончим с ними окончательно, мы положим конец их существованию на земле. Но сейчас мы оказались перед лицом битвы… с подобными нам. Вы можете спросить меня: кто же настоящий враг, тот, с кем мы сражаемся? Я вам скажу. Это не обезьяны. И это не те люди, которые сейчас идут сюда, чтобы спорить с нами. Борьба, которую мы вели всё это время, была борьбой против самих себя.
Он замолчал, чтобы слова дошли до каждого, потом спустился по ступенькам лестницы и пошел между рядами – точно так же, как часто делал Цезарь перед своим народом в тяжелые времена, вроде тех, когда вооруженные люди атаковали их оборонительную траншею. Полковник быстро взглянул на Цезаря, сидевшего в клетке, установив визуальный контакт с взятым в плен вожаком обезьян, а потом продолжил свою речь, обращенную к преданным ему мужчинам и женщинам, находившимся под его командованием.