Цезарь не мог винить Полковника за то, что тот выглядел сбитым с толку.
«Могло быть хуже, – успокаивал он себя. – Пусть лучше кукла, чем ключ», – он почувствовал холодную сталь, зажатую в кулаке.
Полковник, еще раз подозрительно посмотрел на Цезаря, разглядывал непроницаемое лицо шимпанзе, как будто ответ был каким-то образом скрыт в обезьяньих чертах его врага. Цезарь стоял с каменным лицом, которое, словно непроницаемая маска, ничего не выражало. И, не отводя взгляда, пристально смотрел на Полковника.
Первым моргнул Полковник.
– Отведите его на работу, – нервно бросил он.
Рыжий толкнул Цезаря вперед, по направлению к каменному карьеру, где его, вне всякого сомнения, ожидали несколько часов изнурительной работы. Оглянувшись через плечо, он увидел, что Полковник так и продолжал стоять, молча уставившись на куклу в своих руках, которая в ответ пялилась на него пуговичными глазами.
«Хорошо, – подумал Цезарь. – Продолжай думать о кукле. Чтобы не видеть того, что происходит у тебя под носом».
27
Высоко над тюремным двором, на опасно узком выступе Цезарь, надрываясь, выковыривал тяжелые камни из обледенелой скалы. Выступ был вырублен в самом боку гранитного утеса, над лагерем, но ниже того места, где были распяты обезьяны. Шимпанзе обычно не потеют так сильно, как люди, но сейчас пот стекал Цезарю в глаза, и их отчаянно щипало. Скользкими ладонями трудно было удерживать ручку кирки, когда он выковыривал замерзший камень из стены каньона, борясь с неподдающимся гранитом за строительный материал для стены. Темной части его естества очень хотелось, чтобы эта кирка опустилась на череп Полковника. Только вооруженные охранники, наблюдавшие за ним снизу, мешали ему воплотить его кровожадные фантазии.
Стоять на выступе было небезопасно – все время приходилось смотреть себе под ноги. Делать это было трудно из-за тяжелых железных кандалов, сковывавших его лодыжки. Высоты Цезарь не боялся, в прошлой жизни ему доводилось взбираться и на кипарисы, и на небоскребы, но к силе земного притяжения он относился с большим уважением. Один неверный шаг – и полетит он на встречу со своей смертью многие сотни метров.
«Осторожно, – говорил он себе. – Никаких несчастных случаев».
Сверху над ним висело белесое зимнее небо. День едва начался, а он уже умирал от голода и жажды. Если бы девочка прошлым вечером не принесла ему малую толику пищи и воды, вряд ли бы он смог проделать эту тяжелую работу, которую к тому же он ненавидел всем сердцем. Неужели Полковник надеялся, что он умрет от истощения? Цезарь до сих пор не понимал, почему Полковник просто не расправился с ним, точно так же, как он походя застрелил Перси. Или он боялся превратить Цезаря в мученика… Или просто думал, что это будет отличным посланием другим обезьянам – показать всем, что даже Цезаря можно сломить и заставить работать на людей?