И вот настал день, когда в черно-белый шатер пришел Мелхиседек.
— Аврам, семена не произрастают, пастбища высохли, вода уменьшилась в реках и колодцах. Наши запасы истощаются. Еще никто не помнит такой засухи в этой земле меда и молока. Но земля Ханаанская стала такой многолюдной, что уже не может прокормить нас всех.
— Всевышний дал нам эту землю. Зачем же Ему поражать ее голодом?
— Кто может знать это лучше тебя? Ведь Он говорит только с тобой?
Аврам нахмурился, заколебался. Мелхиседек положил руку ему на плечо и мягко, но твердо сказал:
— Аврам, мне нужна твоя помощь. У нас нет твоей уверенности. Нам необходима поддержка, мы хотим знать волю Яхве. Вспомни, как я принял тебя у стен Салема. Я сказал: «Аврам — мой самый дорогой друг».
Аврам сжал его в своих объятиях и сказал:
— Если это испытание нам ниспослано Яхве, Он мне это скажет.
Он приказал принести в жертву молодых бычков, баранов и ягнят и удалился вместе с Элиезером, взывая к имени Яхве по всему Ханаану, где стояли жертвенники. Однако по прошествии одной луны Аврам признал, что Всевышний больше не говорит с ним.
— Нам следует подождать. Ничего не происходит просто так. Все имеет свой смысл.
— Кому нужен бог, который не помогает после того, как ему сделали жертвоприношения? — осмелился спросить кто-то.
Губы Аврама задрожали от гнева, но он сдержался и ответил:
— Десять лет вы жили в счастье. В таком совершенном счастье и довольстве, что это вызвало зависть у всех народов вокруг Ханаана, и при первой же засухе вы забыли об этом. Вы можете думать, что хотите. Но я говорю вам: мы знали счастье, теперь мы узнаем горести. Яхве хочет знать, что мы верим в Него даже в горестные времена.
* * *
Засуха длилась еще целый год. Колодцы истощились, пастбища пожелтели и покрылись пылью. Поля, где созревали злаки, покрылись глубокими трещинами, в которых змеи подстерегали свою редкую добычу. Сначала погибли кузнечики, за ними стали вымирать птицы. Стада обезумели. Животные бросались в необузданную скачку, ранили себя и иногда умирали то под жгучим солнцем, то от ночного холода.
Царь Мелхиседек открыл лари с зерном, лежавшие в закромах Салема, но и этого было мало. Лица людей посерели от голода, щеки запали. Сара больше не осмеливалась показываться перед народом. Она похудела, как и все, но это не отразилось на ее вечной красоте.
Однажды ночью, когда они не могли заснуть, она призналась Силили, что ей стыдно своего вида.
— Как могу я выставлять эту ужасную красоту, которая пристала к моим костям, когда у женщин даже нет молока, чтобы кормить грудных детей?