Все согласились с Барты-ханом.
— Приложим все усилия, чтобы как-нибудь продержаться до наступления холодов, — сказал имам.
В тот же день, перед закатом солнца, Граббе прислал своих представителей за аманатом. Когда сообщили об этом Шамилю, лицо его сделалось белым. Но внешне он казался по-прежнему спокойным. Обратясь к Юнусу, тихо сказал:
— Пойди приведи мальчика. — Сам он, не входя в дом, стоял в узкой улочке в окружении наибов.
Когда Юнус вошел в низкую саклю, надстроенную над пещерой, Патимат кинулась навстречу. Юнус глянул на ее измученное лицо, впалые от бессонницы, красные от слез глаза и виновато опустил голову. Но женщина не подняла крика, не упала к ногам наиба. Голосом приглушенным и спокойным она спросила, указав на Джамалуддина:
— Ты за ним?
— Да, сестра моя.
— Он готов. Возьми вон те хурджины, там его одежонка, немного толокна и Коран.
Чтобы успокоить мать, Юнус сказал:
— Не отчаивайся, я иду с ним и, пока буду жив, не дам никому в обиду.
— Пусть аллах продлит дни твои, отняв у меня, пусть душу мою пожертвует во имя вашего благополучия. — Сказав это, Патимат обратилась к сыну: — Джамалуддин, свет очей моих, подойди ко мне.
Мальчик послушно подошел, за ним последовал и сидевший на полу пятилетний Гази-Магомед.
— Прощай, сынок, будь достойным своего отца, обними Гази-Магомеда.
Джамалуддин исполнил волю матери.
Сакля незаметно наполнилась толпой женщин. Патимат старалась достойно держаться перед мальчиком. В этот тяжелый час глаза ее остались сухими, тогда как по щекам остальных струились слезы.
Когда Юнус взял мальчика за руку, собираясь увести, от толпы женщин отделилась одна, высокая, стройная, несмотря на заметную беременность. Чуть приподняв черную шаль с лица на голову, она сказала:
— Джамалуддин, родной мой, постарайся разыскать там своего двоюродного брата Гамзата. Скажи ему, что мать шлет ему салам и передала гостинец. — Женщина протянула мальчику маленький узелочек с зернами жареной кукурузы.
— Хорошо, тетя, я передам.
Это была сестра Шамиля — Патимат. Юнус увел Джамалуддина. Выйдя на улицу, мальчик подбежал к отцу, Шамиль взял его за руку. В сопровождении наибов, ученых и толпы мужчин они пошли в сторону дороги.
Женщины провожали их молча, стоя на крышах, среди них не было видно только матери Джамалуддина.
Подойдя к завалу, преграждавшему путь, имам забрался на него и остановился. На той стороне, внизу, два офицера в сопровождении нескольких нижних чинов стояли в ожидании.
— Доброго пути, сын мой, — сказал имам, протягивая мальчику руку.
Джамалуддин пожал руку отца.