— Я благодарен…..Вам…
— Тебе, — уточнила та. — … Кристина
— Вам, Кристина, — продолжил Аракчеев. — За заботу… Но не могли бы Вы…
— Что такое, господин подпоручик, — всплеснула руками Кристина и, перекинув через плечо косу, принялась теребить небесно-голубой бант вплетенных в нее ленточек. — Аль плохо попоила?
— Нет, нет, — попытался отмахнуться рукой Алексей Андреевич, но тотчас же сморщился от пронзительной в груди боли. — Все замечательно, спасибо… Просто Вы, молодая красивая, а я… и мне… Ну, словом, смущаюсь, чувствую себя неловко.
Девушка снова улыбнулась, оставила в покое свою косу и бережно, заботливо подоткнула укрывающее старшего лейтенанта одеяло и поправила под его головой жесткую больничную подушку, будто ненароком, ласково прикоснувшись к его щеке тонкими пальцами.
— Ничего, ничего, господин подпоручик, — сказала она. — Со временем обвыкнетесь.
— С каким, позвольте, временем? — удивленно переспросил комвзвода. — Вы думаете я здесь еще долго проваляюсь?!
— Хоть бы долго, хоть бы недолго, — лукаво прищурив обрамленные пышными ресницами глаза, тихо произнесла она бархатным голосом. — Я Вас не брошу, никому не отдам…
— Мне на службу надо, — отлично понимая к чему она клонит, но тем не менее строя из себя невинное создание, возразил Алексей Андреевич. — Родина зовет…
— Хватит уж Родине от Вас, Алексей…Андреевич, — неожиданно строго сдвинув узкие дуги бровей, уверенно заявила Кристина. — Отслужили сполна… Пора и честь знать. О будущем подумать…
— ?! — Аракчеев удивленно вонзил в нее взгляд.
— А ты как же думал?! — не меняя тона, продолжила она. — Погулял с девушкой, поцеловался в парке Кулибина и…сбежал?! Э, нет, милый мой Алешенька, у нас в семье на этот счет строгие законы: коль взялся за руку — женись. Иначе — в омут!
— Кристина?! — сквозь застрявший в горле комок пробормотал Алексей Андреевич.
Мгновение назад суровые дуги бровей распрямились и милое личико медсестры осветила игривая лучезарная улыбка.
— Я знала, что ты никогда не забудешь меня, — тихо сказала девушка. — И я ждала тебя все эти годы… Молила и верила, что наши дорожки непременно пересекутся.
— Да, как же… право, я не знаю, — ловя замутненный кружащейся головой взгляд, вздохнул Аракчеев.
— Аль не мила тебе я?! — дуги бровей снова сердито дернулись друг к другу.
— Мила, разумеется, — поспешил ответил Алексей Андреевич. — Но в моем теперешнем положении… Я не посмею обременить тебя своей увечностью…
— А я, думаешь, за зря столько лет подарила медицине?! Поставлю я тебя на ноги, Алешенька… И уж ни сейчас, ни потом никому не отдам — я так решила!…И не спорь, покамест мне видней.