Я беру молоток и поднимаю его. Взмах и… мимо! На этот раз несколько ругательств вырываются из моего рта. «Черт» и даже «дерьмо» — никаких крепких словечек, но этого хватает, чтобы немножко расслабиться. Я держу свою руку и наблюдаю, как темнеет плоть под ногтем, — еще один синяк в мою богатую коллекцию ран. Боль ощущается отдаленно. Мозг еще не вспомнил, что теперь мое тело ценно, и не утруждается уведомлять меня о повреждениях. Я до сих пор турист на земле Живых, фотографирую их с балкона гостиницы, но не желаю ничего сильней, чем оказаться с ними там, в грязи. Нечувствительность — это роскошь, с которой я готов расстаться.
Фанера выскальзывает и падает мне на ногу. Я слышу, как хрустнул палец на ноге. Даже ругаться не осталось сил, я просто с долгим вздохом опускаюсь на диван и смотрю на выжженную дыру в стене гостиной. Мы — новая семья, и это наш новый дом, который нужно отремонтировать. Пулевые отверстия можно зашпатлевать, но на дыру от взрыва гранаты придется потратить весь день, а ведь мы еще даже не начали отмывать пятна крови. По крайней мере охрана была достаточно любезна, чтобы помочь вынести тела — ну, или чьи-то останки, неважно. Мы сделали все возможное, чтобы убрать то, что они оставили после себя, но до сих пор иногда находим на ковре фрагменты костей, на столе — несколько подрагивающих фаланг пальцев, череп, с тихим гудением наблюдающий за нами из-под кровати.
Почему мы здесь? В этом мире все мечтают о комфорте и безопасности, почему же мы выбрали дом с привидениями посреди зоны военных действий? Я знаю, что есть какая-то причина, по которой мы отказались от толстых стен Стадиона. Что-то возвышенное, великое и чрезвычайно важное, но у меня есть более простое объяснение: маленькие человеческие заботы, которые являются почвой для нашего дерева.
Я откидываюсь на колючие подушки и вспоминаю, как я впервые сидел на этом диване. Холодная ночь. Долгая поездка. Джули на лестнице в промокшей одежде приглашает меня наверх.
Существуют места, где жить приятнее, проще и безопаснее. Но это место — наше.
* * *
Я слышу её еще до того, как вижу. Громкий раскатистый рев сопровождается вспышками огня и хлопками, похожими на выстрелы. Старый Мерседес выглядел неплохо, когда я нашел его, но с тех пор, как он присоединился к нашей семье, у него началась тяжелая жизнь. Двигатель дребезжит и выкашливает дым, на ярко- красном кузове не осталось живого места, но автомобиль продолжает работать.
Джули подъезжает к дому и останавливается, заезжая колесом на бордюр. Её голубая клетчатая рубашка испачкана краской, шпатлевкой и несколькими черными пятнами крови зомби — надеюсь, это старые пятна. Как только она начинает открывать дверь, из фургона, стоящего на тротуаре, к ней бросается охрана, и Джули откидывается на подголовник.