Я подхожу к магазинчику миссис Шелдон. Она продает винтажную одежду, так что у нее есть зеркало в полный рост. Я становлюсь перед ним и осматриваю себя. Харпер единственная девушка, которую я знаю. Мы, может, и не друзья, но я начинаю думать об этом. Так что сравниваю себя с ней.
Я высокая. Явно подросла на несколько сантиметров в этом году. Не такая высокая, как Харпер, но мне осталось всего пару сантиметров до нее, держу пари,
Белокурые волосы. Теперь они длиннее, чем были. Джеймс заставил меня причесаться в грузовике, так что я выгляжу почти опрятно. У Харпер волосы длиннее, чем у меня. И более шелковистые.
Голубые глаза. Они не такого яркого цвета, как у некоторых людей. У Харпер карие глаза. Они — светлые, а мои — темные. Немного потускневшие, если смотреть прямо в них.
Длинные ноги. У меня всегда были длинные ноги. Думаю, это мое единственное преимущество перед Харпер. У нее спортивные ноги. Будто она ходит в тренажерный зал. Я не хожу в тренажерный зал.
Маленькая грудь. Это новое, и я поворачиваюсь, чтобы лучше посмотреть на нее, и затем вздыхаю. Здесь особо не на что смотреть. Хотя мне стоит начать носить лифчик. Интересно, Джеймс возьмет меня по магазинам, чтобы купить лифчик?
Я хохочу от этой картинки в голове. Его так легко надуть. Как парня, который убил сотни людей, можно так легко надуть?
Я смотрю на себя в последний раз и зарекаюсь купить новую одежду — только не из берлингтонского секонд-хенда— если я переживу этот тупой план.
Затем вздыхаю и смотрю на магазинчик отца. Чувство такое, будто он может просто выйти из служебного помещения. Если бы Мерк не занимался этим местом последние семь месяцев, это был бы он.
— Это не так, Саша. Так что привыкай к этому. Единственное, что сейчас имеет значение, это — месть.
Не могу поверить, что я сказала это вслух.
Вхожу в магазин и начинаю искать одежду. Я роюсь в винтажном отделе, пока не нахожу пару зеленых армейских штанов достаточно маленького размера, а затем раздеваюсь и весьма быстро натягиваю их.
Нахожу белую футболку и какие-то старые сапоги и тоже надеваю их.
И теперь… я чувствую себя настоящей Сашей. Это должно заставить меня улыбнуться, но вместо этого заставляет почувствовать ностальгию по жизни, которая у меня была. Это, может, и не было чем-то особенным для других людей, но для меня явно было.
Мне плевать на рыбалку или охоту. Я могла ходить, а могла бросить уроки по разбиванию лагеря или выживанию. Но дело в том, что все это я делала с моим отцом. Из-за него все это казалось особенным.
А теперь его не стало… ну… я больше не хочу этого делать. Не хочу даже, чтобы моя нога ступала в лес. Не хочу стрелять из пистолетов или луков. Не хочу разбивать лагерь или выживать.