А по ополью скакали конные дворяне - под святыми образами, под хоругвью. Звучали сопелки, били бубны. Пыль стлалась по полю, клубилась.
Санька ехал впереди своей сотни, сдерживая коня.
Жарко! Палило солнце, и пыль скрипела на зубах. Так хотелось Саньке броситься в Волгу, смыть усталость! А она, река, вот, совсем рядом.
Прикроет глаза Санька, и чудится ему плеск волны, ее шорох по гальке. Но это мнится, а наяву шаркают множество ног и стучат копыта. А позади несколько волокуш тянут пушкарный наряд, ящики с зельем, ядра.
Покрикивают ездовые, щелкают бичи.
Привстал Санька в стременах, оглянулся. Огромное войско ведет на Тверь государь Иван Васильевич.
А вторую колонну ратников повел князь Беззубцев…
Над Тверью беда нависла. Часто, тревожно забили колокола. От дикого крика московитов, от конского топота раскололось небо, задрожала земля. А набатные колокола в Твери гудели и гудели…
Подступила московская рать к Твери, встали полки под крепостными стенами. Оружейный наряд поставили напротив главных ворот в версте от города. На краю леса шатер государя, полк дворян, рать государева расположилась.
Иван Третий подозвал немца, ведавшего пушкарным нарядом, и велел обстрелять город. Едва раздались первые орудийные раскаты и пороховые тучи окутали стены, как из тверских ворот выступили бояре и епископ со священниками, а с ними князь Даниил Холмский. Они направились к Ивану Третьему, стоявшему в окружении воевод.
- Государь, - сказал подошедший князь Даниил, - не вели город обстреливать, бояре тверские и владыка тебе присягнуть готовы. А князь Михайло город покинул, в Литву бежал.
Иван Третий насупился:
- Почто же Михайло испугался? Сам кашу заварил, а бояр расхлебывать оставил?
Тверь присягала великим князьям московским. Били колокола праздничным, красным перезвоном, гудел большой медный, гудевший еще во времена великого князя Александра Михайловича.
Бояре по церквам присягали, вслед за ними народ тверской к иконам прикладывался.
За всем московские бояре догляд вели, чтоб было без хитрости и обмана.
А Иван Третий, собрав тверских бояр на Думу, сказал:
- Ин быть по-вашему: в Твери великим князем оставлю сына Ивана Молодого. Он тверич по матери и город в обиду не даст. Знайте о том, бояре! Да только уговор блюсти честно, крамолы не заводить, как князь Михайло Борисович. Чтоб мир между нами был на вечные года и руку врагов моих чтоб вы не держали. А будете с врагами моими знаться или слово нарушите, сотворю пустой вашу землю…
Над Тверью сгущались сумерки, когда молодой великий князь Московский, а отныне еще и тверской, въехал в город.