– Прости за записку, – говорит он.
– Прости меня за все, – отвечает она. – Мы можем… попытаться начать все снова? Мы вдвоем?
Эллиот кивает.
– Только если мне вернут мою комнату, – говорит он.
Лицо его мамы светится, как рождественская елка.
– Правда? Ты хочешь вернуться домой?
– Если ты не против.
– Конечно!
И они обнимаются самым неловким и неуклюжим образом, но это ведь только начало.
На лице моей мамы написано облегчение.
– Где ты его нашла, Пенни?
Я вспыхиваю.
– Это торт-гусеница напомнил мне о маленьком закутке за стеной наших спален. Там Эллиот хранил все свои детские сокровища. Когда мы были маленькими, больше всего любили прятаться там.
– Помню, – говорит мама. – Как-то я потеряла тебя на весь день. Я и забыла об этом. – Тут ее глаза загораются. – Может быть, там мы сможем сложить часть лишней одежды из свадебного салона!
– Мама!
– Ну, так кто готов жарить маршмеллоу? – спрашивает папа, как нельзя вовремя появляясь из кухни.
– А не слишком поздно для ночи Гая Фокса? – спрашивает Ной.
– О, в нашем доме никогда не поздно устроить ночь Гая Фокса!
– Тогда приступим, – отвечает Ной, снимая воображаемую шляпу.
– О боже, какой ужасный британский акцент, – говорит Эллиот со смехом.
– Что? – Ной смотрит удрученно. – Но я столько раз пересматривал «Мою прекрасную леди»! – Он улыбается.
– Нет, ты не Элиза Дулитл, – возражает мама.
Я тоже улыбаюсь, доставая из шкафа под лестницей пачку бенгальских огней. Мы все идем через кухню в сад, где в большом каменном очаге папа приготовил дрова для костра.
Это не настоящий костер, но мы не собираемся идти в город, нашего костра хватит на то, чтобы зажарить маршмеллоу.
Папа помогает зажечь бенгальские огни, Эллиот, Алекс и я танцуем, выписывая в воздухе наши имена. И после бесчисленного количества бенгальских огней я забегаю в дом, хватаю камеру и делаю нескольких кадров на длинной выдержке с Алексом, который стоит, пока вокруг него бегает Эллиот. Если глянуть на снимки, создается впечатление, будто Алекс окружен лентами яркого золотого света. Получается эпически круто.
Ной помогает папе с костром, подсовывая в очаг щепки и бумагу, давая огню схватиться, а поленьям – разгореться. Через несколько минут побуждений и уговоров костер вспыхивает, окутывая нас всех теплым красно-оранжевым свечением.
Папа бросает в огонь маленькие свертки из фольги, и через несколько минут мы получаем вкусный, тягучий маршмеллоу с печеньем и шоколадной крошкой. Просто объедение.
– Ну, это не совсем то, что мы делаем в Штатах, – говорит Ной. Мы все смотрим на него, ожидая, какой он вынесет приговор. – Но это