вкусно!
Папа смотрит так, будто только что получил звание «Лучший кондитер Британии», а Ной – это новый Пол Голливуд[27].
– Лучший комплимент! – говорит он, улыбаясь до ушей.
– Чем-нибудь помочь, Роб? – спрашивает Алекс.
– Конечно, давай! – отвечает папа.
Алекс и папа отходят в глубь сада, где начинают устанавливать петарды. Мама Эллиота выходит с подносом глинтвейна и горячего шоколада. Моя мама идет следом с кучей одеял. Мы устраиваемся в садовых креслах, сгрудившись вокруг огня.
– Ной, может, сыграешь нам что-нибудь? – спрашивает мама.
– Для вас, Далия, конечно! – Он вскакивает, спешит в дом и возвращается с гитарой в руках.
Ной осторожно поглаживает гриф, перебирая пальцами струны. Извлекает пару нот, затем, удовлетворенный настройкой, закидывает ремень на шею.
Он возвращается к нам, ждущим его у костра, и мы с Эллиотом двигаемся, освобождая ему место между нами.
Его пальцы рассеянно перебирают струны, и я удивляюсь, как виртуозно можно владеть инструментом, без видимых усилий извлекая такие прекрасные звуки. По просьбе Эллиота он поет некоторые свои первые хиты вроде «Девушки Осень» и «Элементов». Мама просит спеть «Кареглазую девушку»[28], и он исполняет ее идеально, не ошибившись ни в одной ноте.
Когда Ной заканчивает петь, мы слышим, как папа кричит из глубины сада:
– Думаю, мы готовы! Три…
Я наклоняюсь к Ною.
– Потрясающе, – говорю я шепотом. – Я уже забыла, как я люблю слушать тебя.
– Два…
– А я уже забыл, как я люблю играть для тебя.
– Один!
Когда мы с Ноем целуемся, вокруг вспыхивают огни фейерверка.
После фейерверков мать Эллиота возвращается к себе, мои мама и папа тоже желают нам спокойной ночи, сказав, что они устали. Так что скоро мы остаемся одни: я, Ной, Эллиот и Алекс.
– Мы тоже порядком утомились, – говорит Эллиот.
Для всех нас это был долгий, эмоционально насыщенный день. Я встаю и крепко обнимаю Эллиота.
– Я люблю тебя, – говорю я ему.
– И я тебя люблю, моя драгоценная Пенни.
– Пенни, Ной, спасибо за вашу помощь сегодня, – говорит Алекс. – Не знаю, что бы я без вас делал.
Я улыбаюсь:
– Просто заботься о нем, хорошо? Он очень особенный.
– С радостью, – отвечает Алекс, улыбаясь Эллиоту, и я искренне ему верю.
Когда наедине со звездами остаемся лишь мы с Ноем, я уже не хочу ничего, просто сидеть в его объятиях. Но к моему удивлению, он отстраняется. Я смотрю обиженно, а Ной улыбается.
– У меня есть еще кое-что, что я хотел бы сыграть тебе, – говорит он.
– О? – Я приподнимаюсь и поудобнее устраиваюсь под одеялом, заинтригованная.
– Это… одна из моих новых песен. – Одной рукой он теребит бахрому одеяла, другой поглаживает гриф гитары.