Однако не отпустили.
Вскоре приотворилась дверь, и все тот же человек в тулупе позвал его в дом. Егор прошел за ним через пустой темный зал и очутился в тесной, жарко натопленной комнатке, освещенной стоявшей на подоконнике лампой. Свободный от бумаг конец стола занимали тарелки с какой-то закуской, а на полу возле голландки вовсю паровал самовар. В гимнастерке, без пояса, с орденом на груди сидел за столом Заруба, пил чай. «Ну, чайку попьешь, погреешься?» — спросил он Егора и кивнул хозяину, немолодому, плоскогрудому человеку с подстриженной бородкой: «Парень из Липовки». — «Из Липовки? — удивился хозяин. — А чей же там будешь?» — «Азевича», — скупо ответил Егор. «Азевича? — еще больше удивился хозяин. — Гляди, какой вырос! Когда-то с твоим отцом в армии служили. Честной человек, трудяга. Земли только имел маловато. Три десятины, да?» — повернулся он к Егору. «Три», — подтвердил Егор. «Ну а ты учился? Сколько классов окончил?» — «Четыре», — сказал Егор, немного смешавшись от внимания этих людей, которое неожиданно переключилось на его персону. Заруба тем временем допил свой чай и сказал: «Молодой, грамотный, возчиком хочу взять. В исполком. Пойдешь?» — и вперил в Егора тяжеловатый взгляд из-под черных, густо нависших на глаза бровей. Для Егора все это было неожиданностью, он не знал, как ответить председателю исполкома, хотя его предложение чем-то и обрадовало. Но одновременно несло и тревогу. «Так я... Не знаю. Если бы... Но ведь хозяйство...» — «Ну с хозяйством и отец управится. Опять же сплошная коллективизация грянет, так что соглашайся».
Это были мучительные минуты, решить сразу Егор ничего не мог. Проницательный Заруба, наверно, понял, что происходило в душе у парня, и не стал требовать окончательного ответа. Он о чем-то заговорил с хозяином, как понял Егор, учителем этой школы, которого называл Артемом Андреевичем.
Егор выпил стакан чаю с сушками, и Артем Андреевич отвел его в третью, темную комнату с лежанкой у стены, сбросил с себя тулуп, отдал ему укрыться. Когда за ним затворилась дверь, Егор стащил с ног сапоги, со страхом подумав, как бы не отвалилась подошва, и, не раздеваясь, вытянулся на старой твердой лежанке. Какое-то время еще вслушивался в негромкий мужской разговор за дверью, потом уснул — словно провалился в небытие. В тот раз ему ничего не приснилось, только вдруг показалось, что проспал, и он вскочил, не сразу поняв, где находится. В намерзших окнах стояла ночная чернота, в соседней комнате было тихо, наверно, председатель с хозяином тоже где-то спали в этом большом панском доме, который теперь заняли под школу и учительские квартиры. Впрочем, учителей тут, наверно, было немного, школа считалась начальной — на четыре класса. В комнате было холодновато и темно, но Егор почувствовал, что скоро настанет утро. Надо было досмотреть коня да собираться в дорогу. Он вышел из комнаты и в соседней встретился с хозяином, который тихо сообщил, что Заруба еще отдыхает, но через час будет вставать. А пока Егор может напоить коня, ведро и вода в сенях.