| Было время, когда Эллис точно так же смотрела на него самого, и он по опыту знал, что таится в этом взгляде. |
| Indeed, his conceit had crumbled; its last prop was gone. | Вот каким образом рушилась последняя опора. Его самоуверенность была разорвана в клочья, и теперь у него уже не оставалось никаких сомнений относительно истинного положения вещей. |
| Why had it ended thus? | Но почему все кончилось подобным образом? |
| There had been no quarrel between them, nothing- | Ведь они не поссорились, и вообще ничего такого не произошло... |
| For the thousandth time he remarshalled in his mind the events of those last few days before the tide had so suddenly turned. | И в тысячный раз он принялся мысленно восстанавливать события последних дней, которые предшествовали столь резкой перемене в отношении к нему девушки. |
| She had always insisted upon placing him upon a pedestal, and he had accepted her homage with royal grandeur. | Она систематически и упорно возносила его на пьедестал, а он с королевским достоинством и величием взирал на знаки ее преклонения. |
| It had been a very sweet incense that she had burned before him; so modest (he told himself); so childlike and worshipful, and (he would once have sworn) so sincere. | Она курила ему такой нежный фимиам! Она так прекрасно, так ласково, с такой детской непосредственностью выражала ему свои чувства! |
| She had invested him with an almost supernatural number of high attributes and excellencies and talents, and he had absorbed the oblation as a desert drinks the rain that can coax from it no promise of blossom or fruit. | Она с таким глубоким почитанием награждала его безмерным количеством достоинств и талантов, что он привык впивать ее словесные жертвоприношения, как пустыня поглощает влагу, не сулящую ни цветов, ни плодов. |
| As Trysdale grimly wrenched apart the seam of his last glove, the crowning instance of his fatuous and tardily mourned egoism came vividly back to him. | Когда Трисдаль с угрюмым видом сорвал с руки вторую перчатку, запоздалые угрызения совести заговорили в нем сильнее прежнего. |
| The scene was the night when he had asked her to come up on his pedestal with him and share his greatness. | Никогда раньше он не страдал так от сознания собственного преступного эгоизма и фатовской самонадеянности... |
| He could not, now, for the pain of it, allow his mind to dwell upon the memory of her convincing beauty that night-the careless wave of her hair, the tenderness and virginal charm of her looks and words. But they had been enough, and they had brought him to speak. |