— Видишь, люди склонны говорить правду, — философски заметил Палыч, когда они вышли на улицу. — Только надо правильно спрашивать.
Паша едва заметно улыбнулся.
— Но что я делал неправильно? — растерянно спросил Говоров. — Я их спрашивал вежливо, культурно, как и вы…
Паша улыбнулся еще раз и открыл дверцу машины.
— Но результат налицо! — хмыкнул Палыч, устраиваясь на заднем сиденье.
— Так в чем же секрет? — допытывался Андрей.
— В мыслях. Ты думал: если они не скажут, ты повернешься и уйдешь. А мы думали: если соврут, будем спрашивать настойчивей. А эта публика мысли чувствует.
Они приехали на восточную окраину, к обшарпанному двухэтажному домишке, перестроенному из послевоенного барака. В подъезд зашли все трое, Паша двигался впереди. Заплеванная лестница, ободранные стены, длинные коридоры с неистребимым запахом коммуналки, двери, обитые допотопным дерматином. Звонка не было, и Паша несколько раз ударил кулаком, так что раздался треск петель. Говоров думал, что произошла ошибка: преуспевающий Ираклий не мог жить в этой трущобе. Но когда дверь раскрылась, на пороге оказался именно он — помятое трико, помятое лицо, настороженный, опасливый взгляд…
Увидев неожиданных визитеров, Ираклий потерял дар речи.
— Сейчас, сейчас…
Он метнулся в крохотную захламленную комнатку и вынес тот самый пакет.
— Извини, Андрей, так вышло. С игрой не получилось, жена заболела, даже предупредить тебя не мог. Хотел сегодня вечером вырваться…
Говоров заглянул в конверт.
— Там двухсот долларов не хватает, — умоляющим тоном произнес Ираклий. — Жене пришлось лекарства покупать…
— А может, тебе прямо сейчас пальцы отрубить? — спросил Паша. Он не угрожал и не пугал, просто деловито спросил, будто советуясь. И он явно не шутил.
Ираклий посерел.
— Принесу завтра, клянусь дочерью!
— Хорошо, тогда один отрубим, — согласился Паша.
— Не надо, не надо, возьмите! — Из соседней комнатки выбежала толстая неряшливая женщина с деньгами в протянутой руке.
— А где ваша девочка? — спросил Говоров.
— Какая девочка? — не поняла женщина.
— Ну, дочка?
Женщина посмотрела на Ираклия. Тот отвел взгляд. Его била дрожь.
— Завтра штраф принесешь! — приказал Паша. — Пятьсот долларов!
— Тысячу! — негромко поправил Палыч.
Женщина вскрикнула, прижала руки к груди, заплакала.
— Столько не соберу, — убито произнес Ираклий. Он был раздавлен.
— Не надо штрафа! — сказал Говоров. — Бог с ним!
Он повернулся и быстро вышел в засранный больше, чем его собственный, подъезд. Ему было жалко Ираклия.
— Вот видишь, Андрей Иванович, как просто все решается? — спросил Палыч, садясь в машину. — Только думать надо правильно! И тысячу баксов с такой гниды надо было срубить обязательно!