Всеволод и Владимир оживились.
— Добро, дядя. Верим тебе. Не должен же Юрий Всеволодович на нас обиду держать. Дело-то наше и впрямь богоугодное.
Князь Василько подписал грамоту последним, однако, повернувшись к Ярославу, молвил:
— Дай Бог, Ярослав Всеволодович, чтобы твои слова о брате оказались доподлинными, иначе бы я к р я д у руку не приложил.
— Опять ты за свое, Василько. Ведь сказал уж!.. Грамоту лично сам отвезу. Ждите гонца с добрыми вестями.
Юрий Всеволодович был взбешен. Он сорвал с грамоты княжеские печати и швырнул ими в лицо Ярослава.
— Иуда! Ишь, какое дельце обстряпал. Поганец, оборотень! Не зря тебя из многих городов изгоняли. Да как ты смел на меня, твоего верного заступника, племянников подбить?! Иуда!
— Погодь, брате, не кипятись… Тут моей вины нет. Так, самая малость. Василько кашу заварил. С братьями грамоту настрочил и мне подсунул, да ещё молвил, что с тобой обо всем заранее договорился. Вот и я за гусиное перышко взялся. Был с великого похмелья. Сам ведаешь, как перепью, ничего не соображаю.
— Буде изворачиваться, пакостник! Твоих рук дело. Тотчас же прикажу собирать дружину.
— Но то ж война, брате. И Углич, и Ярославль, и Ростов выступят с крепкими дружинами… Может, отступиться и отдать им епархию? Пущай себе молятся, хе. Всё-таки за ними большая сила, три дружины, — с некоторой надеждой, как утопающий за соломинку, цеплялся Ярослав Всеволодович.
— Да клал я на них с Успенской колокольни! — великий князь грязно выругался и вновь повторил. — Каждого племянника в бараний рог согну!
Гневу Юрия Всеволодовича не было предела. Над Северо-Восточной Русью нависла новая опасность лютой междоусобицы.
Константиновичи вновь сошлись на совет.
— Не зря я с великим сомненьем подписывал р я д. Негоже поступил с нами переяславский дядюшка. Врал, но не поперхнулся. Чаял, нашим р я д о м князя Юрия образумить. Не на того напал. Юрий и пяди от себя не отстегнет. И как мы могли Ярославу поверить? Воистину: век живи, век учись, — с горечью молвил Василько.
— А что же дальше, братец? — вопросил младший Владимир, и почему-то посмотрел на Всеволода, с коим они уже о многом переговорили, когда ехали в Ростов.
— Я своего слова, Владимир, не изменил. Не знаю, как Василько мыслит, но я бы спуску Юрию не давал. Наши дружины могут с ним и побороться. Да и новгородский князь нам может помочь.
Владимиру с Федора Летнего[76] исполнилось 15 лет, но он, как и свои старшие братья, был крепким и рослым не по годам и трижды уже ходил в ратные походы в челе своей углицкой дружины.
— Нечего нам Юрия пужаться. Пора показать, что и мы не лыком шиты. А ты что скажешь, большак?