— Другого я и не ожидал. Мне нужны будут такие железные псы. Свирепые и жестокие, чувствующие врагов за поприще. А нюх у тебя, Букан, и в самом деле собачий. Пока же я назначаю тебя начальником откупщиков, которые пребывают в Ростове. Из этого города ты доставил мне очень богатую дань. Думаю, не меньшую дань ты принесешь мне и в этом году.
— Даю слово, достойнейший хан!
С приездом Букана в Ростов, жизнь в городе еще больше осложнилась. Агей с откупщиками «велику пагубу[264]людям творили». Если раньше должники могли откупиться в течение полугода, то Букан сократил платежный срок вдвое. В намеченный урочный час Агей приходил с десятком татар (из сотни баскака Туфана) к должнику и заявлял:
— Я за тебя заплатил дань, Фролка. Время должок отдавать.
— Потерпи, милостивец! Ну, хоть еще недельки три-четыре.
— И не подумаю, Фролка. Либо плати, либо в полон сведу.
— Христом Богом прошу!
Букан, пошарив глазами по двору, заприметил молоденькую девушку в холщовом сарафане.
— Никак, дочь твоя? — похотливо оглядывая миловидную девушку, вопросил Агей.
— Дочь, — буркнул хозяин двора.
— Так, так… Ноне я милостив. Дам тебе еще четыре недели, но за милость свою заберу дочку. Пусть пока у меня в служанках походит.
— Ну уж нет, Агей Ерофеич. Иринку я тебе не одам. Ей всего-то пятнадцать годков.
— Вольному воля, хмыкнул Букан и кивнул оружным татарам. — Связать неплательщика! Продам его в Орду.
Иринка кинулась отцу в ноги.
— Тятенька, соглашайся ради Христа! Нельзя тебе в Орду. Тебе ж пять братиков моих кормить. Пропадем без тебя! А за меня не заботься. Я к любой работе свычная. Соглашайся, тятенька!
Фролка поднял дочь с колен, смахнул со щеки горючую слезу и тяжко вздохнул.
— Ладно, Иринка… Но ты, в случае чего, меня упреди.
— Непременно, тятенька. Всё-то ладно будет.
В первый же вечер, усадив девчушку за стол, Агей добродушно изрек:
— Седни у меня особливый день, девонька. Именины!
— Поздравляю, дядя Агей, — поднялась со стула Иринка.
— Благодарствую, девонька. Да ты сиди, сиди. Угощайся да чарочку вина за меня испей.
— Да разве то можно?! — удивилась Иринка. — На Руси девушки вино не употребляют. Великий грех!
— Замолю твой грех, хе-хе.
Букан поднес девчушке полную чарку вина, но та решительно отвела ее рукой.
— Не буду, дядя Агей. Я отроду не пила и никогда не буду.
— А ныне будешь! — жестким, требовательным голосом произнес Букан. — То мой приказ. Ты не хочешь, чтобы я твоего отца продал татарам?
— Упаси Бог, дядя Агей!
Иринка даже перекрестилась.
— Тогда пей, и чтоб до дна, иначе отца твоего завтра же отдам ордынцам. Пей!