— Жалеешь? — спросила Лариса. И наставительно добавила: — Надо было дома сидеть и в лес не ходить.
— Теперь уже поздно…
Когда Ананьин злился на нее, шептал про себя: «Болото! Трясина!..»
И до Ларисы у Ананьина были увлечения. Была у него юношеская любовь — гимназистка Ася, когда он после третьего курса университета приехал на каникулы домой в Царицын.
На фронте он жил несколько месяцев, как с женой, с медсестрой Ириной. И потом еще были женщины. Расставался он с ними легко, чаще всего по воле обстоятельств. Не попалось ему ни одной такой, которую бы он хотел удержать около себя надолго, назвать своей женой.
Поначалу и с Ларисой все было как и с другими. Как-то он проводил ее домой. Стал захаживать. Приносил конфеты, цветы, книги. Хотел очаровать. И говорил, говорил и говорил… Ананьин знал, что, когда он в ударе, его слушают, он нравится… Но на Ларису почему-то это мало действовало. Она односложно отвечала на вопросы, и втянуть ее в какой-то жаркий разговор, спор, чтобы в словесном поединке победить, ему ни разу не удавалось.
«Да она просто тупица!» — как-то в раздражении сказал он себе. Но она не была тупицей, и Ананьин это хорошо понимал. То, что она неохотно читала книги, еще ничего не значило. У нее был живой, наблюдательный ум, но очень ленивый. «Да, да, именно ленивый», — в другой раз подумал он. Надо сбросить эту леность, освободить живое от скорлупы. Но как? И он старался.
Однако чем больше он старался, тем меньше это удавалось. Тогда Ананьин решил: «Я должен освободиться от этой унизительной зависимости, от власти над моим духом и телом. Если она будет принадлежать мне — я освобожусь…» И вот однажды поздним теплым вечером Ананьин вышел от Ларисы с чувством ни с чем не сравнимого удовлетворения и легкости в теле и сердце. «Теперь не я, а она будет искать встреч со мной…»
Но прошел день, два, три, а Лариса не только не искала с ним встреч, но даже ни разу не позвонила. На четвертый день он сам пришел к ней.
Лариса была в светло-сером платье, наглухо застегнутом до самой шеи, в темных чулках, с накрашенными губами. Чувство ревности остро кольнуло его: «Ждет кого-то!»
— Ты почему ж это не заходишь, не звонишь? — как можно равнодушнее спросил он.
— А зачем? — Лариса взяла конфету из коробки, которую прихватил с собой Ананьин.
— Как — зачем? — удивился он.
— Да, зачем? — все так же равнодушно повторила свой вопрос Лариса и осторожно, чтобы не испортить рисунок на губах, откусила кусочек шоколаду.
— Но после того, что произошло, я думал…
— А что, собственно, произошло? — перебила его Лариса.