День выпал солнечным. «Надо сориентироваться и идти на восток». Володя не знал, что в это время года солнце всходит не прямо на востоке.
Днем он снова слышал орудийный гул. Гул этот заметно приблизился. Так было и на третий день и на четвертый. Почти весь последний день он отлеживался в густом ельнике. Не то чтобы прятался, а лежал, обессиленный, на мягкой подстилке из мха. Силы его постепенно таяли. Уже четвертый день во рту у него ничего не было.
Теперь уже не гул, а громыхание доносилось с трех сторон.
Настал день, когда стали слышны отдельные выстрелы, трескотня пулеметов.
Володя шел теперь утрами не на солнце, а на выстрелы. Но они то удалялись, то приближались, как мираж. Возникали в другой стороне, в другом месте, и он менял направление…
* * *
По дороге на Алленштийн, лязгая гусеницами, чадя выхлопными трубами, двигались советские танки. Механизированный корпус, введенный в прорыв, шел форсированным маршем, нигде не останавливаясь. Танкистов не могла привлечь одинокая фигура человека на обочине в лохмотьях с нагрудным знаком «OST». Танкисты многое уже повидали, видели они и освобожденных из лагерей русских, поляков, французов. Танкисты спешили. И когда человек на обочине, шатаясь от слабости, упал, никто не обратил внимание: столько трупов валялось вдоль дороги.
Вслед за механизированным корпусом шли стрелковые части. Снова шоссе загудело: мощные «студебеккеры» тащили за собой орудия, на «ЗИСах» и полуторках сидели солдаты в погонах. Громыхая, катились повозки, запряженные лошадьми. Все они тоже спешили. Но когда лежащий на обочине человек пошевелился, а потом стал медленно подниматься, на него обратили внимание.
— Смотри!.. Живой!.. И, кажется, из русских, из угнанных! А ну-ка останови! — приказал сержант ездовому.
Тот натянул вожжи:
— Тпру!
Сержант легко спрыгнул с повозки и подошел к человеку, который не удержался на ногах и снова повалился на землю. Сержант стал помогать ему подняться:
— Русский?
Но парнишка в лохмотьях ничего не смог ответить — горло перехватили спазмы, а из глаз лились слезы, и сдержать их не было сил.
— Совсем молоденький еще, мальчик почти. А ну-ка помоги! — крикнул сержант ездовому.
— Ну чего плакать теперь? Жив! Жить будешь! — сержант улыбнулся пареньку в лохмотьях.
Он и ездовой помогли Володе Путивцеву добраться до повозки, погрузили его — и он повалился на дно, на солому. Ездовой сел на свое место:
— Но!..
Сержант впрыгнул в повозку на ходу и сказал командным голосом:
— Давай быстрее!..
Это шел стрелковый полк, с которым Володе Путивцеву предстояло теперь уже как солдату Советской Армии проделать обратный путь с боями через всю Померанию, Мекленбург до самого Висмара, где наши войска соединились с английскими войсками.