Для неё, этой Италии, Италии простых людей, война была уже в самом разгаре. День и ночь вела она незримый бой со всем миром за место под солнцем. Вот только вместо сабель и винтовок её солдаты сжимали в руках плуги и молоты. А над полем боя звучали не пушки, а музы. Звучали же они потому, что итальянцы вопреки всем конвенциям пустили в ход сокрушительное оружие массового поражения — свою культуру.
Истребительные отряды сопрано и теноров наносили непоправимый ущерб вражеской инфраструктуре, голосами разбивая бокалы и стаканы. Партизанские бригады кулинаров по ночам открывали уютные траттории и ресторанчики прямо в местах массового скопления живой силы противника. Сводные сапёрные подразделения архитекторов и скульпторов возводили неприступные редуты дворцов и памятников. Инженерно-научные части под командованием генерала Маркони без устали обеспечивали связь и управление войсками. Трёхцветнознамённая гвардейская филологическая дивизия имени Данте Алигьери бомбардировала неприятельские города институтами итальянского языка и культуры за рубежом. А с непотопляемого авианосца «Италия» поднимались и вступали в бой всё новые и новые эскадрильи художников, поэтов, мыслителей.
И мир дрогнул. Смешал боевые порядки и, ко взаимному удовольствию высоких договаривающихся сторон, сдался на милость победителя.
Нет на свете другой страны, пережившей столь массовую — не вызванную военными либо другими форс-мажорными причинами — добровольную эмиграцию. Как нет и никаких других эмигрантов, сумевших так кардинально и в столь короткие по историческим меркам сроки переломить мнение о себе.
Если в начале XX века господствующим на планете настроением была неприкрытая италофобия, то сейчас, в какой бы стране мира вы ни находились (ну, может, за исключением Франции), шанс встретить убеждённого италофила едва ли не на порядок выше, чем человека, который итальянцев недолюбливает, не говоря уж — ненавидит.
И за это Италия должна сказать спасибо в том числе и им, своим эмигрантам. Около восьмидесяти миллионов потомков которых ныне разбросаны по всем континентам, практически в два раза превосходя по численности население исторической родины.
Есть у эмиграции начало, нет у эмиграции конца.
Исход из Италии продолжался на протяжении всего столетия. Не закончен он и сегодня. Только в наши дни страну в поисках лучшей доли покидают не крестьяне и низкоквалифицированные рабочие, а молодые учёные и интеллектуалы.
Но этот поток, разумеется, уже не идёт ни в какое сравнение с той Великой эмиграцией, продолжавшейся вплоть до 1929 года. Что же сумело обуздать могучую людскую реку, воздвигнуть на её пути мощную плотину?