Процесс был отложен на целый год.
В следующем 1977 году президент адвокатской коллегии Турина Фульвио Кроче волевым решением утвердил на процесс десять адвокатов, включив в список и самого себя. 28 апреля того же года Кроче был расстрелян на пороге своего офиса. Спустя два дня четверо из восьми присяжных предоставили медицинские справки о том, что слегли в постель с тяжелейшим приступом депрессии. Мало того, депрессия начала распространяться со скоростью эпидемии гриппа. Во всём почти миллионном Турине не нашлось достаточного числа граждан, которые не страдали бы от этого ужасного недуга и были в состоянии исполнять обязанности присяжных.
Процесс отложили ещё на два года. Как только появлялись какие-либо признаки его возобновления, — появлялись и новые трупы полицейских, сотрудников пенитенциарной системы и органов госбезопасности.
К чести туринцев, террор возымел обратное действие. Чем больше убийств совершали Бригады, тем громче звучали голоса тех, кто готов был рискнуть собой ради правосудия. Ситуация окончательно переломилась в тот момент, когда согласие стать присяжной дала Аделаиде Альетта, секретарь Радикальной партии, вполне себе левацкой. Жюри было набрано и процесс стартовал.
Тут требуется сделать пояснение. Перед Бригадами не стояла задача освободить Франческини, Курчо и остальных. Нет, если бы им это удалась, — они бы порадовались, конечно. Но только как приятному бонусу.
«Революция неподсудна!» — так звучало одно из их ключевых программных положений. Каждый из арестованных бригадистов первым делом объявлял себя узником совести. Тот же, кто после этого пытался их судить, — собирался, по их мнению, судить Революцию и Сопротивление в целом. Следовательно, открыто объявлял себя врагом. А врага уже можно с чистой совестью убивать, он сам напросился и вообще первый начал.
В рамках именно этой логики они действовали, когда похищали судью Сосси. Я даже не уверен, что бригадисты были знакомы с активистами группы «22 октября», освобождения которых требовали. Но, поскольку те были за революцию, следовательно, — Сосси был против. Значит, его можно и нужно похитить.
По этой же логике затягивали они и туринский процесс. Собственно, для Курчо сотоварищи это затягивание ничего не меняло. Они как сидели, так и продолжали сидеть, хоть с судом, хоть без суда. Бригады ж ведь не требовали: «отпустите их, а то мы будем убивать». С их точки зрения, это было бы не по понятиям. У них война, товарищи попали в плен, противник имеет право их удерживать, всё честно. А вот судить — это уже нельзя.