– Ты… ты говоришь, как… как полицейский. Ты был раньше полицейским, так ведь? – Беньямин произнес это с таким трепетом, словно для него это имело большое значение.
– Было дело.
– Я тоже пробовал поступить… Много лет назад. Но… – Взгляд его затуманился.
Томас тяжело вздохнул:
– Так что же случилось с Лизой, Беньямин?
– О’кей. Я расскажу, – сказал Беньямин и сглотнул. – Это было еще на Бельгиенсгаде. В общине, куда мы с ней вступили. Так вот, Лиза там жила, и я тоже собирался туда переехать, и тогда…
– Это я уже знаю из твоих отчетов. Я читал и то, как вы затащили ее в подвал и приступили к этому издевательству, – намеренно жестко сказал Томас.
– Да нет же! Все было совсем не так. – В голосе Беньямина слышалось отчаяние. – Лиза была одержимая, и мы пытались ей помочь, избавить ее от одержимости.
– Руководил этим мероприятием Якоб, верно? Это он постановил, что она одержима?
– Это не делается по постановлению. Однако Учитель наделен особой прозорливостью. Он первым видит бесов.
– Это там, в подвале, вы влили ей в рот каустическую соду? Вы сделали это, чтобы очистить ее?
– Нет-нет. Совсем не то! Никто не сделал ей ничего плохого, могу поклясться.
– Вы всего лишь привязали Лизу. Ты сам написал, что так было, Беньямин.
– Да… Но только ради ее же блага, чтобы бес не заставил ее нанести вред самой себе. В нее вселился бес, он убивал ее. А Учитель спас ей жизнь. Он изгнал беса.
– И Лиза выздоровела? Ты это хочешь сказать?
Он кивнул:
– Да, Лиза выздоровела. И мы все за нее радовались. Мы славили Господа за то, что Он победил в борьбе со злом. Но…
– Что – но?
– Нас одолела гордыня. Хотя мы этого и не сознавали. Хотя и не думали, что милость Господня дана нам за наши заслуги. Несколько дней спустя, когда община собралась в саду, Лизе вдруг сделалось нехорошо. Я решил, что это жара виновата, и сказал ей, чтобы она шла в комнату и прилегла, там было прохладно. – Отсутствующий взгляд Беньямина был устремлен в пространство. – Она обняла меня, прежде чем уйти, и что-то невнятно пробормотала. Она говорила на языках. Но потом выяснилось, что это говорила вовсе не Лиза, а бес, который снова в нее вселился.
– Вот как? Так кто же напоил Лизу каустической содой? – спросил Томас ироническим тоном.
Беньямин не заметил иронии и ответил с улыбкой:
– Ты все понял? Лиза сама это сделала. Чтобы избавиться от бесовской одержимости. Она поняла, что бес иначе не уйдет. Что он так и останется в ней сидеть, если она не выгонит его силой.
– И никто ей в этом не помогал?
Беньямин помотал головой:
– Она нашла в себе достаточно храбрости. Сама отыскала в кухонном шкафу нужное средство. И не побоялась выпить. Кричала криком и пила. Когда мы прибежали, она каталась по полу от страшной боли, а щелочь продолжала ее сжигать. Но все равно в глазах ее мы видели радость избавления, они так и светились благодарностью.