– Может быть, присядем? – предложил Фердинанд Месмер, усаживаясь за ближайший столик. Взяв со стола матерчатую салфетку, он отер вспотевшее лицо.
Томас сел и выложил на стол конверт. Месмер покосился на него, но удержался, чтобы не схватить.
– Из слов Катрины я понял, что вам неизвестно, куда он подевался?
Томас пожал плечами.
– Ладно. Тем больше я ценю, что могу получить его обратно. У вас нашлась возможность ознакомиться с содержимым?
– Я решил больше не откладывать… Нет иного выхода, кроме спасительного огня, – процитировал Томас.
Фердинанд Месмер нервно сглотнул:
– Я полагаю, вы пришли получить вознаграждение… причитающееся за находку утерянной вещи? Сколько?
Откинувшись в кресле, Томас холодно на него посмотрел:
– Когда я еще служил в полиции, и в особенности вначале, когда я был молодым ассистентом первой степени, меня часто посылали на место происшествия, где произошло самоубийство. Как правило, ты при этом сначала спрашивал у дежурного, идет ли речь о мужчине или о женщине. Это делалось из чувства самосохранения, хотя бы потому, что мужчины в этом случае действуют более целеустремленно, чем женщины. Для мужчины-самоубийцы типично броситься под поезд, повеситься или приставить себе ружье под подбородок и спустить курок. Один пожилой полицейский объяснил мне тогда, что все дело в том, что для мужчины – это выход из трудного положения, для женщины же попытка самоубийства – это скорее крик о помощи. Поэтому попытки самоубийства у женщин носят не такой бесповоротный характер. Женщины пробуют утопиться, глотают пачку таблеток, но они колеблются, создавая ситуацию, где потенциально возможно спасение. Даже когда они режут себе вены на запястьях, у них, как правило, находят потом множество словно бы пробных порезов. Сначала они наносят себе царапины и только после этого делают окончательный разрез – разрез поперек запястья, а он редко ведет к смерти.
Фердинанд Месмер уже нетерпеливо поглядывал на панорамное окно, за которым видны были его гости.
– Очень интересно, но я не могу понять, к чему вы клоните?
– К тому, что эти, если угодно, гендерные различия являются правилом, но среди них попадаются исключения.
– Не понимаю, какое это имеет ко мне отношение. Как я уже сказал, я охотно готов выплатить вам гонорар за добытые документы, потому что мне не хотелось бы, чтобы они попали в чужие руки.
– Колебания, – перебил его Томас, указывая на обезображенную руку Фердинанда Месмера. – Как, например, у пиромана, который жалеет о том, что устроил пожар, и готов сделать все, что угодно, чтобы его потушить. Вы тоже пожалели? Пожалели, что хотели сжечь свою семью? Что хотели убить себя и родного сына?