Глава 15
ОТКРОВЕНИЯ САМОЗВАНЦА
Лжедмитрий самодовольно хмыкнул, когда узнал, что Ксения приняла его цветы. Доброе начало! Еще несколько дней и царевна окажется на его ложе.
На другой день он лично явился в покои Ксении и с порога сказал:
— Весьма рад, царевна, что вам приглянулся мой букет.
— Благодарю вас, государь, — с улыбкой поклонилась Ксения, что и вовсе оживило Самозванца. — Но, увы. Через три дня цветы завянут. Какая жалость.
— Не вижу беды, царевна. Скоро вы получите еще более прекрасный букет.
Ксения вновь учтиво поклонилась, что привело «царя» в доброе расположение духа. Надо разговорить Ксению, чтобы она прониклась к нему более благосклонным чувством.
— Надеюсь, что вы перестали видеть во мне самозванца?
Ксения оказалась в затруднительном положении. Сказать правду — рассердить Отрепьева и лишиться нового букета цветов, признать в нем законного царя — предать покойных отца, мать и брата, твердо веривших в самозванство беглого монаха.
Ксения замкнулась, ее затянувшееся молчание Самозванец истолковал не в свою пользу.
— Значит, принимаете за беглого монаха Григория Отрепьева, о котором ваш Посольский приказ раструбил по всем европейским странам? И в каком виде? Твой отец предпринимал самые низменные поступки. Он велел отыскать в Галиче мать Григория, Варвару Отрепьеву, а в Москве — родного дядю Смирного Отрепьева, служившего стрелецким головой. Борис вызвал мать Григория и его родного дядю в свой дворец, и они настолько перепугались, что назвали Григория вором и облаяли всякими непотребными словами. Но этого Борису показалось мало, и он отослал Смирного Отрепьева в Литву, дабы тот обличил своего племянника, после чего Посольский приказ поведал всей Европе, что «Юшка Отрепьев як был в миру, и он по своему злодейству отца своего не слушал, впал в ересь, и воровал, крал, играл в зернь, и бражничал, и бегал от отца многажды, и заворовался, постригся в чернецы». Каково? Отрепьев никогда таким не был. И ты, царевна, продолжаешь в это верить?
Ксения молча кивнула.
— Заблуждение. Мне действительно пришлось стать монахом, но к этому меня вынудили обстоятельства. А ведь до девяти лет я считался законным наследником престола.
— Эту сказку я уже слышала, — тихо произнесла царевна.
— Это не сказка! — вскричал Лжедмитрий. — Не сказка, а домыслы твоего отца. Присядь и выслушай меня.
Самозванец, как бы собираясь с мыслями, раздраженно заходил по горнице, а затем, подавив в себе досаду, уселся напротив царевны.