Согласно (нашему) плану теперь немцы должны подъехать вплотную к лесу, а там их мы и должны встретить, и красные гаубицы с закрытых позиций начинают бить по врагу, подгоняя этим врага к лесу. Полуэктов (талантливый корректировщик получился из него) по телефону корректирует артиллеристам цели. Гаубичники расколошматили еще один танк да повредили ходовую часть артштурма (40–1 = 39, 8–1 = 7), достается еще и пехоте, но нам не до подсчетов потерь вражеской пехоты, хрен с ними, с кривоногими.
Немцев манят ложные позиции, до которых те не дошли метров шестьсот, и фашисты, посовещавшись, все-таки приняли необходимое для нас решение и всей группой движутся ближе к лесу (спасибо Полуэктову).
Так мы (вообще-то не мы, а тов. Семенов, он же автор плана, эта сволочь говорила, что не умеет войсковые операции планировать и проводить) того и ждем, там немцев трепетно ожидают танкшрапфугасы, правда, немного, штук двадцать, да и для их успешного действия необходимо, чтобы танки были не дальше десяти метров, а то только напугают, зато наши шрапфугасы ручной работы. Фашисты исправно жмутся к лесу, и идущий в 20 метрах от леса тридцать пятый чех[222] нарывается на мину, экипажу кранты, потому как башня почти до верхушек деревьев долетела (39–1 = 38, правильной дорогой идете, камерады).
Наступает кульминация, гитлеровцы дорвались до шрапфугасов тесной кучей, взрывники дергают натяжные взрыватели, срабатывают все шрапфугасы, восьмерка танков так и остается на месте (дымя и «дополняя утренний пейзаж»[223]), ходовая часть и борта в хлам (38–6 = 32, 7–2 = 5, отпад). Теперь им нужен как минимум ремонт, а кто ж этим убогим даст ремонтировать панцеры в бою, фигвам, как там товарищ Эренбург говаривал о фашистах? Тут взрывается по танкам противника наша артиллерия и танки, а чего бы не пострелять, тем более немцы подставились боками, и их танки ни разу не КВ. Саперы приводят в действие пехотные шрапфугасы, расположенные, по старой привычке Смирницкого, на высоте трех метров, и куски металлических отходов, летя сверху вниз, рвут пехоту в манную крупу.
Загораются еще танки противника; один, три, уже пять (32–5 = 27), и нацики, не выдержав, поворачивают вспять. Правда, при этом они не слабо стреляют по нашей засаде и даже попадают в зарытые до бровей пушки и танки, но они-то на открытой местности, а мы в земле-матушке, потому гитлерюги, двигаясь задним ходом, рвут дранг нах нахер. Жестоко пресекают инсинуации вражьей пехоты пулеметы и флаки, пушки и танки бьют только по танкам, и снова загораются или останавливаются отступающие танки врага (27–4 = 23).