Мэр Ольшанки настолько набрался храбрости, что потребовал, чтобы Дракон показал рану городскому доктору. Волшебник покорно подчинился, закатив рукав и продемонстрировал светлый шрам — все, что осталось от раны — и даже попросил доктора взять немного крови из пальца. Она оказалась чистого алого цвета. Тем не менее, они привели с собой престарелого деревенского священника в полном пурпурном облачении, чтобы провести над Драконом обряд, что безмерно его взбесило:
— А вы-то, во имя всего святого, зачем себя в это втянули? — спросил он у святого отца, с которым был немного знаком. — Я позволял вам отпускать грехи десяткам обреченных душ. Разве кто-то из них пах розами или внезапно объявлял себя спасенным и очистившийся? Какой толк от вашего обряда, будь я действительно поражен скверной?
— Вижу, вы действительно в порядке, — сухо ответил священник. Только после этого все позволили себе в это поверить, и мэр с большим облегчением отдал волшебнику пекло.
Разумеется, моим отцу и братьям не разрешили идти, как и любому из нашей деревни, кто мог бы расстроиться из-за моего сожжения. Пришедшие смотрели на меня, стоящую рядом с Драконом, и я не знала, как назвать чувство, отражавшееся в их лицах. Я снова была в привычном для себя простеньком наряде, но они все равно глядели на меня, путь и не со злобой, но отчужденно — не так, как смотрят на обычную дочку лесоруба из Дверника. Так я поначалу смотрела на принца Марека. Они глядели на меня и видели кого-то из сказки, как издали смотрят на проезжающего мимо и не принадлежавшего к их жизни. От подобных взглядов у меня мурашки пробегали по коже, и я с удовольствием вернулась в Башню.
Это случилось именно в тот самый день, когда я явилась в библиотеку к Дракону с книжечкой Яги в руке и потребовала, чтобы он перестал считать, что у меня есть какие-то особые способности к целительству, чем ко всему остальному, и позволил мне учиться тому, чему я могу. Я не пыталась написать письмо, хотя, полагаю, Дракон позволил бы мне его отправить. Но что бы я в нем написала? Я сбежала домой и даже спасла его, но он перестал быть мне родным. Я не смогу прийти на нашу площадь чтобы потанцевать с подругами, как еще полгода назад не могла прийти в библиотеку Дракона и подсесть к нему за стол.
Когда я увидела лицо Венсы, даже из окна, я об этом не вспомнила. Я бросила свою работу болтаться в воздухе незаконченной, что мне неоднократно запрещал делать волшебник, и кинулась по ступеням вниз. Он что-то кричал мне в след, но я его не слышала, потому что Венса не оказалась бы здесь, если бы могла приехать Кася. Я перескочила последние несколько ступеней и пролетела сквозь большой зал, лишь на мгновение задержавшись у дверей: «Irronar, irronar!» — прокричала я. Это было всего лишь заклятье для распутывания узлов на нитках и, к тому же, произнесенное впопыхах, но я приложила к нему щедрую порцию волшебной силы, словно была настроена прорубить себе путь через лес, вместо того, чтобы тратить время на обходные тропинки. Двери подпрыгнули, словно от удивления, и распахнулись.