— Доложились лорду Урусандеру? — спросил Силанн.
— Да, — ответила она. — Доклад получился… насыщенным. Округа бурлит, Силанн. Многие умерли, но немногие заслужили свершившееся над ними насилие.
— Так всегда в гражданских войнах.
— Хуже всего, что жертвы ничего не слышали о гражданских войнах, и они же пали первыми. Знание и намерение, Силанн. В данных обстоятельствах можно назвать их преступными.
Силанна слегка затрясло. — А вы… вы уточняли подробности?
— Насколько смогла. Было трудно, и не каждый готов был разговаривать. — Она замолчала, свернув на широкий проезд неподалеку от когорты Эстелы, потом произнесла: — Но мне повезло. Нашла кое-кого разговорчивого.
— Неужели?
— Да. Например, Грипа Галаса. И, конечно, юного Орфанталя.
Шаги Силанна замедлились, он повернул голову к собеседнице. — Говорят, это старик, склонный к низкой клевете и бессмысленной вражде.
— Галас? Вряд ли.
— Чего же вы желаете от моей жены?
— Хочу сделать необходимое, Силанн. Побеседовать, вот как с вами сейчас.
Когда он остановился, Шаренас обернулась, чтобы видеть лицо. Капюшон еще скрывал ее, но мужчина различил блеск глаз. — Неприятный разговор, — начал он. — Не думаю, что жена будет рада вам, особенно сейчас, ночью.
— Да, подозреваю, вы правы. Момент… — Она пошарила, ища что-то под плащом. — У меня есть кое-что и для вас.
Он уловил блеск синего железа, ощутил резкий укол в подбородок… и показалось, что тело покинули все силы. Он заморгал, поняв, что лежит на земле и Шаренас стоит над ним.
Это было… необычно. Тревожно. Он ощутил давление эфеса под челюстью, и что-то выливалось изо рта, горячо и густо текло по щекам.
«Нет. Мне не нравится. Кончаюсь…» Он сомкнул глаза.
Шаренас высвободила кинжал. Ухватив Силанна за ворот, затащила между двух палаток. Потом вытерла лезвие и вложила в ножны.
До шатра Эстелы оставалось шагов двадцать. Разогнувшись, Шаренас пошла туда. Постучала по привязному колу, откинула полог и вошла.
На полу стояла жаровня, источая сухое тепло и слабо мерцая. Дальше Эстела лежала на постели, не сняв одежды. Она подняла голову, нахмурилась. Шаренас поспешила стащить капюшон, не давая времени заговорить; увидела, как на лице хозяйки написалось узнавание и еще какое-то сложное чувство.
— Шаренас! Вижу, вы еще волочите за спиной лиги пройденных дорог. И все же, — она села, — приветствую. Около жаровни стоит подогретое вино.
— Боюсь, ваш супруг задержится. — Шаренас сняла плащ. — Я столкнулась с ним, когда он шел в крепость.
— В крепость? Идиот. Я велела послать вестового, если не найдет одного из аколитов. Ничего не делает правильно.