Вдруг ослепительный луч света прорезал эфир. Я ошалело метнулся и побежал. Ниоткуда, из пустоты несся отчаянный вопль: «Стойте! Стойте!..»
Я бежал, задыхаясь, спотыкаясь, падая, не в силах ни прорвать толщу светового хаоса, ни остановиться. Верней, бежало мое тело, оставшееся в прежнем вещественном мире. Оно чувствовало боль, когда ветки хлестали по лицу, слышало удаляющийся топот чьих-то ног.
В конце концов я потерял сознание.
Прийти в себя заставил холод. Я лежал на земле, щекой чувствуя мокрую траву. Болела голова. Не открывая глаз, я ощупал очки. Они охватывали затылок толстым ободом, переходящим на висках в ребристую маску, которая закрывала глаза. Против глаз оказались гладкие, желудеобразные выступы.
«Первое, что надо сделать, — это избавиться от очков», — подумал я. Крепко зажмурив глаза из боязни новых неприятностей, я стал нажимать на все выступы, отдаленно напоминающие кнопку или замок.
Едва я надавил какой-то штырек, обод раскрылся. Я снял очки. Кругом по-прежнему была темнота, непроницаемая у земли, слабо белесая в небе.
Я встал. Теперь, когда подо мной снова находилась старая, милая, чернеющая у ног земля, я, наконец, сообразил, что ничего сверхъестественного со мной не приключилось, а что очки, очевидно, каким-то непонятным способом изменяли попадающие в глаза световые волны. Мне захотелось опять надеть очки. Уверенность, что я в любую секунду могу их сбросить, придала смелость.
Едва я надел очки, — для этого потребовалось только сомкнуть концы обода, — как вокруг снова закружился эфир.
Я сделал несколько шагов. Но в завихрениях эфира изменений не произошло, будто я стоял на месте. Танец светового эфира удивительно однообразен. Когда он мне наскучил, я в поисках новых ощущений нажал рычажок, расположенный возле виска с правой стороны. Картина мигом изменилась. Опять пламенели язычки свечей, только теперь они находились ближе, горели ярче и были уже не сплошными, как в первый раз. Казалось, из огненных стволов росли спутанные клубки застывших, кривых молний.
«Вроде дерева», — подумал я, вглядевшись. И тут же сообразил, что это и есть дерево. Вот ствол. Морщины коры выделялись темным прихотливым узором и придавали ему объемность. Сучья слегка шевелились под слабыми порывами ветра, создавая иллюзию золотых змеиных жал.
Итак, я оказался обладателем столь же изумительного, сколь и непонятного прибора. Но где хозяин очков? Как мне его найти? Обдумав положение, я решил, что лучше всего зайти к Минаеву, почиститься, а затем отправиться на розыски незнакомца.
Я включил «Светящийся мир» — это давало мне возможность пусть в непривычном свечении, но все же в знакомых очертаниях видеть окружающее. Неподалеку находился пригорок.