Но сержант с силой дергает цепочку наручников и, выворачивая скованные запястья адвоката, тянет его за собой.
– Адвокат, говоришь? Тогда заткнись, умник, и перестань меня обзывать. У меня в ордере на арест вписан Израэль Кедми. Это ты? Это все, что я хочу знать.
В этом месте я подхожу к толстяку вплотную и легонько трогаю его за руку. И объясняю ситуацию просто и доходчиво. Он слушает меня и начинает понемногу понимать, что все не так просто – не только для нас, но и для него, особенно когда он бросает взгляд на побелевшее от ярости лицо Кедми, адвоката, глаза которого полны ненависти и, кажется, вот-вот вылезут из орбит. Затем сержант достает «уоки-токи», отстегивает его от ремня и делает попытку связаться с полицейским управлением. Слышно шипение, треск и какие-то непонятные звуки. Он просит Яэль принести ему стакан воды, кладет «уоки-токи» на стол, берет стакан свободной рукой и выпивает воду одним глотком. Тем временем аппарат оживает. Девичий голос сообщает:
– Управление полиции слушает!
Сержант называет свое имя и служебный номер.
– Так кого же ты схватил там? – щебечет девушка.
– Израэля Кедми, – говорит сержант.
Огнедышащий взгляд Кедми устремлен на пейджер.
– Тебе следует задержать Йорама Миллера, – сообщает дежурная. – Ты его видишь?
– Да, – наливаясь кровью, сообщает сержант.
– Тогда немедленно схвати его. Он и есть беглец. И будь осторожен – он очень опасен.
С кривой улыбкой сержант освобождает Кедми от наручников.
– Ладно, – говорит он. – Бывает. Ты уж не сердись…
Отпрянув от него, Кедми начинает массировать руку. Сержант тем временем надевает наручники на нового их владельца.
– Виноват… – говорит он, обращаясь к Кедми. Но тот непримирим:
– Если кто и виноват, то это твои родители, давшие жизнь такому идиоту, как ты. А сейчас, будь добр, подпишись на моем заявлении, что я передал тебе парня из рук в руки согласно его решению по доброй воле вернуться обратно.
Бумагу, которую Кедми протягивает ему, полицейский не удостаивает даже взглядом.
– Не собираюсь ничего подписывать, – вновь превращаясь в толстого флегматика, сообщает он Кедми. – Подпись на похожей бумажке такого рода стоила мне задержки очередного звания на два года. Если есть желание, можете проводить нас обоих до полицейского участка. – И он уже совсем добродушно улыбается Кедми. – Честно, я извиняюсь… Но я не виноват. В ордере на арест у меня значится только Израэль Кедми.
– Раз ты ни при чем, – тихим, полным ненависти голосом перебивает его Кедми, – то и извиняться тебе не надо. Ты не виноват. А виновата твоя полиция и твои родители. А ты… Ты совсем не виноват, что родился идиотом, а вырос кретином.