— Эге ж, — подтвердил Баженка. — Было дело, я сам трубищанской глиной исцелился. Дуже помогает.
— Это где ж такая?
Баженка объяснил: на Киевщине, возле реки именем Трубища.
— А ты каким случаем там оказался?
Пришлось рассказать.
Тырков умело потянул за ниточку, и выкатилась перед ним, будто колобок, баженкина история. Начиналась она с Даренки Обросимы, кончалась обещанием Нечая Федорова переслать ее семейство с монастырских полей Межигорщины на вольное крестьянство в Сибирь, в Томской город, которого и нету пока.
Об одном умолчал Баженка — о том, как по указке того же Нечая Федорова охотился он на Курятном мосту за доказным языком Лучкой Копытным.
Тырков понял, что Баженка не все договаривает. Нс стал бы Нечай Федоров за просто так хлопотать об Обросимах, не поднял беглого померщика в десятники, не приставил бы его к сыну. Значит, чем-то он перед ним отличился, на чем-то в доверие вошел. Не обязательно знать Тыркову, на чем именно, хватит и того, что вошел. Тут связь простая: кто в доверии у Нечая Федорова, тот и у его помощников в доверии.
— Ну и в каком теперь настроении Кирила пребывает? — вернул разговор к Федорову-младшему Тырков.
— Молчит. Запёкся, — тот час перестроился и Баженка. — Унижением точится. Самолюбив не в меру.
— И на чем его унижение исправить можно?
— А на том, что хоть бы из Тоболеска в Сургут обозным головой он пройти хотел. Вместо Поступинского. Сам мне об этом говорил. Да навряд его теперь поставят. После руколома- то…
— Не скажи, — возразил на это Тырков. — Бывает, что горы падают, а долы встают. Никто ничего наперед знать не может.
— Вот бы и правда… — повеселел Баженка. — Ему оправдаться надо, кураж свой переломить. Помоги, Василей Фомич, а? Авось снова в колею войдет.
— Да уж постараюсь. Но и ты теперь недрёмно следи. Как чуть, сразу ко мне. Уговорились?
— Уговорились!
Тырков живо напомнил Баженке Нечая Федорова. Видом не схожи, зато повадка одна — решать дело быстро, с умом и расчетом. Всего пол часа знакомы, а будто давно.
Договорить им не дал перезвон на красных[334] воротах. Он был резкий, требовательный, нетерпеливый.
— Большой воевода! — догадался Тырков.
— Не буду мешать, — поднялся с лавки Баженка Констянтинов. — Каким ходом лучше уйти мне, Василей Фомич?
— Никаким. Внизу посиди, где покажут. Ты еще мне запонадобишься.
Тырков встретил Голицына стоя, как и подобает в таких случаях. Тот явился объявить ему царскую грамоту. Представил все писанное в ней так, будто это по его настойчивости Тырков воеводское назначение получил. Чем не награда за честные труды? Не место красит человека, а человек место. Лучше Тыркова никто Эушту не знает, лучше Тыркова никто в ней город не поставит и тамошних сибирцев никто так, как он, с Москвой не уроднит.