Больше всего эта комната напоминала кабинет. Просторный. С высоким потолком и стрельчатыми окнами, деликатно прикрытыми белыми занавесками. Внутри находилась простая, со вкусом подобранная мебель. Всю левую стену занимал огромный стеллаж с книгами. Напротив стояли два удобных кожаных кресла, между которыми приютился аккуратный столик, украшенный кружевной салфеткой. У входа обнаружилось несколько стульев, а перед стеллажом красовался массивный письменный стол, где восседал крупный брюнет в темно-синем мундире.
О знаках различия не могу судить — набор цветных ленточек, украшавших левое надплечье мужчины, мне ни о чем не говорил. Как и вышитый на рукаве герб, на котором было изображено похожее на кошку животное.
А вот лицо так называемого шефа мне не понравилось — холеное, властное, с жесткими складками у рта и тонкой сеточкой едва заметных морщин вокруг глаз, словно этот человек постоянно щурился при разговоре. Его не смягчали даже ухоженные, свободно ниспадающие на плечи волнистые волосы. А притаившаяся в уголках губ усмешка делала этого человека откровенно неприятным собеседником, создавая ощущение, что ему известно нечто такое, о чем тебе никогда не расскажут.
На меня мужчина не смотрел — все его внимание было поглощено разложенными на столе бумагами. Но стоило мне заметить лежащий на одной из папок знакомый перстень и качнуться в его сторону, как длинные тонкие пальцы сделали неуловимый жест, и меня словно парализовало.
— Леди Цицелия ван дер Браас, — скучающим голосом сообщил незнакомец, демонстративно подняв со стола исписанный мелким почерком лист и пробежавшись по нему глазами. — Потомственная ведьма. Автор четырнадцати монографий и нескольких заклятий, почему-то признанных уникальными. Чуть более шестидесяти лет назад организовала первую в королевстве школу ведьм. Сотрудничала с КБР.[1] Какое-то время являлась внештатным консультантом в отделе магического надзора. Но потом решила поучаствовать в попытке государственного переворота. Была осуждена, однако ввиду особых заслуг перед магическим сообществом попала под амнистию и последние пятнадцать лет находилась под домашним арестом. Умерла месяц назад в возрасте ста тридцати двух лет. От старости. Все правильно?
Я угрюмо промолчала — чужое заклятие сковывало меня по рукам и ногам, не позволяя ответить.
— Что же побудило вас снова нарушить закон, леди Браас? — тем же скучающим тоном осведомился мужчина, поднимая голову, и я чуть не вздрогнула — у него оказались нереально яркие глаза. Темно-синие, под цвет мундира. И настолько завораживающие, что я бы непременно замерла, если бы уже не была парализованной. — Создание перстня-привязки для магов, находящихся в заключении, строго запрещено. Разве вы этого не знали?