Карину поместили в стационар, и я остался один. Конечно, я навещал ее дважды в день, привозил ей все, что она могла захотеть, и все, что ей могло понадобиться, но…
Несмотря на то что терапия только началась, на Карину она подействовала плохо. Она стремительно худела, появилась отечность и аномальная пигментация кожи, язвочки во рту и на губах, начали выпадать волосы. А главное – она невероятно ослабла и едва могла передвигаться самостоятельно.
– Мы применяем революционную химиотерапию, – объяснял Василий Владимирович. – Она содержит сильнейшие онкостатики в сочетании с не менее мощными иммуностимуляторами. С одной стороны, мы бьем по опухоли специфическим, противоопухолевым оружием; с другой – побуждаем организм бороться с ней самостоятельно.
– Отчего тогда ей так плохо? – с отчаяньем спрашивал я.
– Потому, что в ее организме идет война, – пояснял Скорняков. – И война нешутейная; когда мы болеем гриппом, мы чувствуем себя совершенно разбитыми. А грипп по сравнению с опухолью – ничто. Так что все это вполне объяснимо.
Объяснимо, понятно, но не все объяснимое нам легко принять. Состояние Карины полностью меня деморализовало. Еще хуже было то, что она находилась, мягко говоря, в совершенно подавленном настроении. А еще точнее – у нее была просто кромешная депрессия. Она как-то ухитрялась делать записи в свой черный блог, и эти записи вполне соответствовали его оформлению – кромешная тьма сочилась из каждого слова, из каждого предложения…
Она писала о смерти, о том, что она испытывает, умирая. Карина не допускала даже проблеска надежды на выздоровление. Нет – она точно знала, что умрет, и страдала – но не потому, что ее жизнь вот-вот окончится, а из-за грядущего расставания со мной.
Я пытался ее успокоить, и во время визитов к ней, наедине, и публично – в комментариях ее блогов. Тем временем число ее подписчиков еще больше выросло. Вскоре у меня от цифр буквально волосы становились дыбом, и оставалось лишь удивляться тому, скольких людей привлекает чужое страдание.
Встречались среди подписчиков и неадекваты, пытавшиеся потешаться над чужим горем; таких я банил раз и навсегда, а поскольку популярность «Мы» продолжала расти, вскоре никто из ее участников уже не пытался хамить, понимая, что может моментально и без малейшей надежды на прощение лишиться возможности подключаться к моей соцсети с официальной регистрацией. На фоне этого меня приятно удивила Ксюшенька – она появилась внезапно, написала трогательный пост, полный сочувствия и поддержки, – словно и не она, и с тех пор стала завсегдатаем Карининого блога, не ленясь поддерживать и ободрять мою любимую. Меня не покидало ощущение, что она лишь играет в сочувствие, но я не мог не отметить, что играла она талантливо.