Смолк, сидя прямо и неподвижно, вглядываясь в неживое лицо так, словно и правда ждал отклика. И я вдруг поняла, что тоже этого жду: что нечто послужит ему ответом, что за окном сверкнёт молния или вдали послышится громовой раскат, или порыв ветра распахнёт окно, чтобы разметать письма на полу…
Но не произошло ровным счётом ничего.
И ответом ему была одна лишь тишина.
– Чего и следовало ожидать, – бесстрастно пробормотал мистер Форбиден. Опустошив бутыль до дна, небрежно отбросил пустую стекляшку в сторону; и когда он, пошатываясь, поднялся на ноги, я услышала его усмешку. – Моё счастье, что мёртвые не возвращаются так просто. Иначе я бы очень скоро к вам присоединился.
Больше он ничего не сказал. Лишь принялся собирать письма. Я наблюдала за тем, как он складывает их аккуратной стопкой, чтобы вновь перевязать ленточкой и убрать в шкатулку, а ту спрятать в сундук. Сундук мистер Форбиден запер на ключ – и, вернувшись к портрету, без особого трепета оттащил его в угол, отвернув лицом к стене, накинув поверх отрез гобеленовой ткани. Подобрав с пола канделябр,коротким свистом подозвал Лорда, прежде чем на удивление твёрдым шагом направиться к выходу. Я затаилась, опасаясь,что волк подойдёт к шкафу, выдав моё присутствие, но зря: тот протрусил мимо так равнодушно, точно напрочь обо мне забыл.
Может, так оно и было. Οн всё же оставался зверем, пусть и умным…
Я слишком поздно сообразила, что если мистер Форбиден сейчас запрёт комнату, я окажусь в весьма затруднительном положении, – но он просто захлопнул дверь, оставив мне возможность спокойно выйти. И вместо того, чтобы воспользоваться ею, я еще долго сидела в тёмном шкафу, устремив во тьму невидящий взгляд, снова и снова прокручивая в памяти всё, что услышала.
Чувствуя, как в глубине души, так желавшей верить в другое – верить, что тот, кого я люблю, вопреки всем моим домыслам не делал ничего дурного, – медленно, но верно зарождается отчаяниe.
Что ты сделал со своей женой, Гэбриэл Форбиден? Что сделал с женщиной,которая должна была родить твоего сына?
И сколько же их: тех, чья кровь теперь на твоих руках, чьи призраки могли бы прийти за тобой?
ГЛАВА ТΡИНАДЦАТΑЯ, в которой проливается кровь
Той ночью я так и не спала. Я ворочалась, периодически проваливаясь в темноту краткого забытья, однако тут же вновь просыпаясь. В итоге,когда рассвет сменила серость занявшегося утра, я встала с постели и, одевшись, выскользнула из комнаты: мне не хватало воздуха, и оставаться в стенах Χепберн-парка далеė казалось невыносимым. Все ещё спали,так что я встретила одну лишь горничную, посмотревшую на меня удивлённо, но ничего не сказавшую.