— Скажете, от давней знакомой Геры.
— Отлично-с.
Через пять минут официант отнёс заказ. Маленький человечек удивлённо поднял голову, посмотрел в указанном официантом направлении, никак особенно не реагируя.
Мы обменялись кивками на расстоянии. Вдруг я заметила, как он, неловко встаёт, чуть не опрокидывая стул, одним жестом руки проводит по щёточке усов, другим поправляет назад седые волосы, берёт коричневую рюмку и тарелку и маленькими шажками идёт ко мне.
Теперь, когда он был рядом, я окончательно уверилась, что не ошиблась.
Он чопорно и кратко представился, разглядывая меня, наклонив голову:
— Алёшин. Писатель. С кем имею честь? Вы моя поклонница?
Говорил он хрипловатым, севшим голосом.
— В какой-то мере да, Георгий Кристианович. Меня зовут Гера. А вы, получается, совсем забыли меня? Вспомните двадцать восьмой год, выставку молодых художников, картину «Гера» Максима Ковалевича.
— Вы позволите присесть? — спросил он.
Я кивнула, и он сел грузно, мешковато. Устроившись поудобнее, заговорил:
— Двадцать восьмой год. Замечательно! Как давно это было! Какое было время! Золото!
Он внимательно посмотрел на меня и выставил вперёд палец.
— Подождите… Вы — Гера… Припоминаю… Муза Ковалевича Максима, художника.
Я кивнула, улыбаясь, и добавила:
— Мы с вами после футбола в пивной познакомились. Я была с Максимом. А вы были в новеньком костюме, с цветком в петлице. Ели раков, пили пиво… Вы ещё спросили, какое моё любимое произведение. И я назвала вашу сказку.
Алёшин махнул рукой и сказал резко:
— А, сказку… Это не самое лучшее, что я написал…. Но её издают, ставят на сцене до сих пор… До сих пор…
Он, опустив голову, задумался, а я сказала:
— Но у вас есть и другие замечательные произведения… А сейчас вы чем заняты?
Он посмотрел на меня блеклыми глазами, откинулся на спинку стула и произнёс:
— Я работаю… Я много работаю… Смотрите…
Он вынул из кармана пиджака блокнот, весь испещренный записями.
Бросил его на стол.
— О, готовите новый роман? — восторженно спросила я, листая механически блокнот.
— Какой роман? Никаких романов, вообще никакой беллетристики. Это новая проза! Это свободная проза… Это заметки, которые я делаю ежедневно… Да, каждый день! Ни дня без строчки — таков мой девиз! Сюжет не так важен. Я начинаю, например, с того, что пошёл дождь… И я оказался с девушкой в подворотне. Или, вспоминаю о вчерашнем походе на стадион. И это воспоминание потянет за собою цепочкой, подобные картины из детства… Или вот, зоопарк… Тоже ведь интересное место для описания… Вот так и тружусь! Жаль только, что вот, болею… А что поделаешь, жизнь к концу идёт!