— Я не могу! — Ксюшины губы задрожали. Она снова, в который раз за день, заплакала, тихо и безнадежно.
— Девочка моя. — Николай сокрушенно опустил руки и сел на кровать. — Ты, видимо, по-настоящему больна. Говори что хочешь, я вызову врача.
Она подавленно молчала. Он начал набирать номер. Нажал нужные кнопки и тут же положил трубку.
— Нет, нельзя. Если вызвать врачей «скорой», они могут забрать тебя в больницу.
— В психушку? — всхлипывая, уточнила Ксюша.
Николай не ответил, опустив глаза в пол. Через пару мгновений он произнес:
— Вот что. Сбегаю в аптеку. Там консультант, посоветуюсь с ним. Пусть даст какое-нибудь успокоительное, а то от валерьянки толку мало.
— Ты надолго? — тусклым голосом проговорила Ксюша.
— Десять минут, не больше. Хочешь, включу тебе телевизор? — Он взял в руки пульт. Она покачала головой.
— Нет? Ну ладно, тогда жди.
Ксюша обреченно прислушивалась к шагам в прихожей. Щелкнул замок. Тишина. Снова она одна-одинешенька.
Зараза Сонька! Встретиться бы с ней один на один, оторвать руки-ноги. Кабы не ее магические способности, цена ей медный грош.
Ксюша осторожно привстала на постели. Взгляд ее пядь за пядью обшаривал комнату. Вроде бы ничего такого. Все свое, знакомое, родное. Никаких колышущихся занавесок, никаких самостоятельно открывающихся дверей. Может быть, все, что было — плод ее воображения и только?
Осмелевшая, Ксюша протянула руку к телевизионному пульту, и в это время зазвонил телефон.
«Мама», — решила она и, встав, направилась к комоду. Подняла трубку.
— Слушаю.
В ухо ударила тишина. Она не была мертвой, она была живой! Будто бы из аппарата струилось нечто, какая-то невидимая, но ощутимая материя, вползала в комнату, заполняя собой все углы. Пальцы одеревенели.
— Слушаю, — повторила Ксюша, и не узнала своего голоса: жалкий и сиплый, он дрожал, отвратительно дрожал.
Ответом было молчание. Она пыталась различить хоть какой-то шум, пусть едва заметный шорох, дыхание, но трубка продолжала пребывать в немоте. А неизвестное вещество струилось, окутывая тело саваном ужаса.
Кричать не было сил. Дышать тоже. Еще мгновение, и она задохнется. Есть лишь один выход преградить путь преследующему кошмару.
Ксюша швырнула телефон на пол. Он жалобно загудел, сначала долго, на одной ноте, потом короткими, тревожными сигналами. Она стояла, как завороженная, и смотрела на аппарат, как на змею, смертельно раненую, но не убитую до конца.
В двери щелкнул открываемый замок.
— Я вернулся, — прокричал из прихожей Николай.
Ксюша вышла из оцепенения, но нагнуться и поднять трубку не смогла. Та продолжала исходить яростными гудками.