— Ты не очень-то высовывайся. Влепит, — миролюбиво говорит командир пулеметной роты, капитан Белоусов.
Взгляд его глаз суров, а лицо в глубоких складках добродушно.
Со всего полка собрали станковые пулеметы «максим». Они расставлены в траншее. Тут же и противотанковые ружья. Задача пулеметчиков — и наша, бронебойщиков, — с началом форсирования реки подавить огневые точки противника.
Все тонет в грохоте взрывов. Что-то кричит мне Белоусов, но разобрать невозможно.
Загрохотала «катюша». Берег скрылся в дыму. К траншее выползла самоходка. Круглой пастью зияет ствол орудия. Ствол медленно развернулся, замер, и раздался оглушительный выстрел. Воздушная волна ударила в траншею, едва не сбив с ног солдата. Он выругался, погрозил самоходчикам кулаком и вдвоем с помощником откатил пулемет на новое место.
Не остался в долгу и противник. Его снаряды и мины густо ложатся по берегу, вблизи нашей траншеи и за ней. Ведь пристрелян каждый бугорок, каждое дерево!
Прямо в траншею, в то место, где затаились три солдата и офицер, попала мина. Взрыв — пыль, сизый дым стелется по траншее. Катится окровавленная каска, на одном из солдат горит обмундирование.
Я вижу, как лица пулеметчиков побледнели. Люди прижимаются друг к другу, торопливо и глубоко затягиваются крепчайшей бийской махоркой, испуганно глядя на недвижимые тела.
Грохот не ослабевает. Мощный артиллерийский кулак молотит и молотит, поражая всю немалую глубину неприятельской обороны, разрушая укрепления и укрытия, огневые позиции, пункты наблюдения и узлы связи, сосредоточение резервов и колонны на дорогах.
Вдруг гул разрывов разом отдалился. Вся артиллерия, что била по переднему краю, перенесла огонь в глубину. Вот он, долгожданный перенос огня, с которым начнется ложная переправа!
— Гвардейцы, за мной! — выбежал из укрытия лейтенант Ставропольцев.
Вслед за ним к реке бросились двенадцать гвардейцев.
— Мытарев, твой плот крайний! — командовал старший сержант Немчиков. Павлов, Бекбесунов, ваши — ближние.
Солдаты из взвода Журавлева помогали столкнуть плоты в воду.
— Живей! Живей! — Ставропольцев бегал вдоль берега от плота к плоту, в руке пистолет. — Продержитесь, хлопцы, четверть часа! Всего пятнадцать минут!
Неподалеку взорвался снаряд. Осколок ударил в руку лейтенанта. Боли он не почувствовал, хотя и видел стекающую кровь. Не было двух пальцев и пистолета.
— Где же он? — Офицер оглядывался, ища оружие.
— Поехали! — скомандовал себе Мытарев.
Бросив к чучелам автомат, он шагнул в воду и оттолкнул свой плотик. Плоты медленно поплыли вперед. Течение реки бросало их, сносило с курса. На плотах в живописных позах лежали чучела, те самые, что мы готовили в роте. Издали их нельзя было отличить от солдат. А сзади, держась за бревна, по двое плыли гвардейцы.