Генерал вспомнил строгий приказ Винценгероде.
— Тяжело армии, мужики, неприятель силён Чтобы сдержать его, нужно большое войско.
— А мы-то на что! Аль непригодны? Сами в ополчение просимся. Готовы не то что с ружьём и топором, а с дубьём да кольём выступить. Лишь голос подай!
Пять дней тому назад, когда армия подходила к Москве, Василия Васильевича разыскал управляющий его имением. Это имение перешло к владельцу после смерти тестя. Управляющий спрашивал у него разрешения вступить крестьянам в ополчение, чтобы бить неприятеля на дорогах. Мог ли он отказать!
— Вооружай их, Северьяныч, чем сподобится, — сказал Орлов-Денисов управляющему. — А ушедших мужиков пока бабы заменят в хозяйстве.
— Ну, значица, барин, так тому и быть, — с благодарностью ответил управляющий и перекрестился.
Узнав о том, Михаил Илларионович Кутузов с чувством пожал Василию Васильевичу руку и сказал: «Спасибо, генерал, спасибо и мужикам твоим, не побоявшимся выступить против супостата».
— Ещё слыхали, барин, — продолжали расспрашивать крестьяне, — будто при Бородине сражение было страшное. Много в нём душ солдатских полегло. Правда ли это?
— Правда, мужики. Сам был в нём.
— И уцелел?..
Утром третьих суток вестники достигли Петер бурга и подкатили прямо к департаменту.
Уклонившись от расспросов, Орлов-Денисов потребовал встречи с Аракчеевым.
— Дайте пакет, — поднялся тот из-за стола.
Во внешности этого человека не было ничего такого, что соответствовало бы той недоброй молве, какая сложилась о нём в народе: «притеснитель», «властелин». За столом стоял человек в строгом мундире, среднего роста, сухощавый, с курчавыми, сильно поседевшими волосами. Вот только взгляд — холодный и суровый, из-под густых нависших бровей — словно обжигал.
— Сдали Москву… Отдали Первопрестольную. — Он тяжко вздохнул, перекрестился и уставился на Василия Васильевича. — Когда сие произошло?
— Со второго на третье сентября.
— Ах, Кутузов, Кутузов…
— Я слышал, ваше сиятельство, что так решил генералитет.
Аракчеев помолчал.
— Сказывали ли кому здесь о случившемся?
— Ни с кем не встречался, к вам прямо с дороги.
Через минуту и казак Буслаев был в кабинете.
— Находиться обоим здесь. Не выходить, — сухо бросил Аракчеев и, взяв со стола доставленное графом письмо, быстро вышел.
Казак застыл у двери, в недоумении разглядывая огромный кабинет со строгим порядком расположения в нём стульев и кресел, со стопками разложенных на столе бумаг.
— Не приходилось бывать в таких апартаментах? — спросил его Василий Васильевич.
— Никак нет. А видать, сей генерал суров до порядка.