Но мужчина лишь улыбнулся и прошептал:
— Хочу, чтобы ты перестала мне выкать. Раздражает. Не такой я и старый.
— Совсем не старый, — быстро повторила я, и чуть не утонула в блестящих коричневых глазах.
Бездна эмоций кружились на дне и втягивала меня внутрь. Сколько мы, не отрываясь, смотрели друг на друга — не знаю.
Марк первым отвел глаза.
Встал и отошел к залитому лунным светом окну. Все очарование разом улетучилось, и его место занял стыд.
Он меня не поцеловал. Находился рядом, держал так близко и не поцеловал.
Я чуть не разревелась от обиды. Только близость Марка удержала от того, чтобы не растечься в жалости к самой себе.
Мужчина резко повернулся и спросил:
— Ты хорошо спала?
Я промолчала. Почему-то вспомнился нереальный сон, где мы вместе едем в институт, и стало еще обиднее. Мне такие сны снятся, а он…
— С тех пор, как ты здесь, я замечательно сплю. А сегодня мне снилась ты, — он взял меня за руку и подвел к окну, — Мне снилась такая глупость: будто мы счастливы.
— Разве это глупость? — прошептала я, не в силах смотреть на него.
Лунная дорожка в саду — так сказочно красиво. Космически прекрасный сад превращался в какое-то нереально таинственное место.
— Очевидно, что глупость, ведь ты даже рассматривать не будешь мою кандидатуру, — он горько тряхнул головой и, полностью повернувшись, заглянул мне в глаза, — я не просто стар, я отец твоего несостоявшегося жениха, да и маг. А мне почему-то кажется, что у тебя появилось отвращение к магии.
Сердце упало в пятки и я замерла.
Мне показалось? Я ослышалась? Это он сейчас признался мне в симпатии? Не может быть. Я, наверное, что то не так поняла, и он вежливо развлекает меня, говоря об…
Я все-таки взглянула на точеный профиль.
Он сомневается, что я выберу его?
Из-за какой-то магии?
Из-за ненастоящего жениха?
Я хотела бы улыбнуться и отшутиться, но даже намек на то, что мои чувства могут быть взаимны, парализовал меня.
— Не появилось, — все-таки ответила я и тут же добавила: — Но в моем положении я не могу думать о личном счастье. Теперь я — мать…
Не знаю, понял ли он меня, но матери-одиночки поняли бы точно. А он так смотрел… Будто его сейчас отведут на казнь и если я его каким-то способом не спасу, мы больше никогда не увидимся. Невыносимо.
Я вырвала руку и пошла вглубь оранжереи.
Кто-то заигрался, кто-то позволил себе мечтать о несбыточном. А кто-то…
Просто развернул меня к себе и поцеловал. Удивившись, что сладкий поцелуй оказался соленым, я не сразу поняла, что плачу. А потом понеслось…
Сначала его поцелуй доказывал мне, что я не права в своих доводах. Потом он показывал силу своих чувств, и, наконец, умолял остаться, обещая космическое-прекосмическое счастье.