Сначала Кит вздрогнул, как только я коснулась их, но я обхватила его лицо своими руками.
— Тебе идут шрамы. Человек, живущий сам по себе, на краю горы, должен иметь такое лицо, — сказала я. — Они похожи на историю твоей жизни, написанную у тебя на лице, на языке, который только ты можешь понять.
Наступила долгая минута молчания, потом он произнес:
— Ты так говоришь, словно они прекрасны.
— Они не прекрасны. Ты прекрасен.
Я почувствовала, как под моими руками у него напряглась челюсть. Потом он положил свои руки на мои.
— Спасибо, но это не правда. Я весь в рубцах и совсем непривлекательный человек. Мною можно пугать маленьких детей, — сказал он.
Я отрицательно покачала головой.
— Нет. Ты ошибаешься.
Между нами пульсировало что-то дикое и импульсивное, и не знаю, что меня дернуло, но я наклонилась вперед и прижалась своими губами к его губам.
Кит резко выдохнул и моментально отпрянул. В ту же секунду я поняла, что, возможно, неправильно истолковала эмоции между нами. Скорее всего, я совершила ужасную, самую ужасную ошибку. Жар опалил мне лицо, я открыла рот, чтобы извиниться, но воздух вокруг пришел в движение и на меня налетели губы Кита. Он обхватил меня своими большими руками за плечи и притянул к себе.
Он был настолько осторожен, даже нерешителен, словно боялся, что может меня сломать. Его щетина прижалась к моему подбородку, напоминая о том, насколько он весь мужской. Мне вдруг захотелось потрогать все его тело, а не только лицо. Я заскользила рукой вниз по его груди, и этого оказалось достаточно, чтобы он потерял контроль.
Его язык вторгся в мой рот, безжалостно, требовательно и нетерпеливо, украв мое дыхание. Его руки запутались в моих волосах. Он сжал их в кулак и стал аккуратно, а потом сильнее наклонять мою голову назад, чтобы углубить поцелуй. Чем больше он возбуждался, тем сильнее я ему отвечала, пока мы оба не оказались на диване, лежа друг на друге, со страстью целуясь, невозможно было сказать, где из нас заканчивался один и начинался другой.
Кит терся об меня своим телом, сначала один раз, потом второй. Я чувствовала его эрекцию, выпирающую и горячую сквозь нашу одежду. Потом я услышала его стон, исходивший из глубины груди. У меня так сильно заколотилось сердце, что его стон я почувствовала всем своим телом, особенно в центре внизу, я почти таяла вся изнутри.
Вдруг он резко отодвинулся.
Я лишилась его тепла, отчего мне стало холодно, в прямом и переносном смысле. Я села и потянулась к нему, но он нежно поймал мои руки и опустил их мне на колени.
— Мы не должны, — жестко произнес он.