— Я вам еще две тысячи рублей дам, только скажите правду, не берите грех на душу. Он же один из ваших. Может, ему помощь нужна. — Я протянула деньги бомжихе, и они быстро исчезли в кармане грязного пальто неопределенного цвета. Пакеты она передала мужику со словами:
— Иди, спрячь где-нибудь! Но не пить, приду — проверю.
Мужик мгновенно исчез в каком-то лазе, словно в норе.
Натаха махнула мне рукой, что означало «следуй за мной».
— Неужели ты такая безбашенная, что не испугалась иметь дело с этими людьми? — разнервничался Карасёв. — Они ведь уже поняли, что у тебя есть деньги, могли завести куда угодно и ограбить.
— Нет, я так не думала, — Ада пронзила Дмитрия строгим взглядом, — надо все-таки людям доверять. Мы прошли вдоль траншеи и поднялись на какой-то холм. Бросив взгляд вниз, я почувствовала странное ощущение холода и беспокойства.
— Ага! Все-таки включилась голова! — обрадовался Дмитрий.
— Нет, не поэтому. В низине я увидела небольшие холмики с крестами из палок. А я не очень люблю кладбища. Натаха подвела меня к крайнему холмику, видно было, что земля еще свежая. Здесь был похоронен тот человек, которого я искала. Звали его Дима, — и Аделина выразительно посмотрела на шефа. — Я не выдумываю, такое вот совпадение. А потом бомжиха рассказала мне все, что знала.
— Если честно, мы друг друга, конечно, держимся и помогаем, как можем, но Дима был не очень хорошим человеком. Крысятничал. Вот ты продукты нам принесла, я же рисинки себе лишней не возьму, все в общий котел пойдет. И водка тоже. А Дима был не таким. Мог и кусок лишний съесть, и стащить что-нибудь. И злой еще был.
— На что?
— Да на жизнь в целом. Мы тут все, конечно, не можем похвастаться, что у нас жизнь удалась, — усмехнулась Натаха, — но люди все равно остаются людьми. А он был такой злобный и жестокий. И дались ему еще эти утки. Народ возмущался, уточек жалел. Красивые они. А Дима отлавливал и сжирал. Вот и в последний раз он опять за уткой пошел… А вернулся весь в крови, шатается, явно не в себе.
— А что сказал?
— Сказал, что, когда уже стал душить селезня, его окликнула какая-то девушка, мол, чтобы он прекратил мучить птицу. Дима девицу грубо послал и в итоге получил сильный удар по голове и потерял сознание. Очнулся, дополз до нашего лагеря и слег. Через сутки он умер, ну мы сразу же и похоронили его. Что смотришь? Умер твой человек, зуб даю!
— Почему врачей не вызвали? — спросила я.
— Издеваешься? Какие врачи сюда поедут? Кому мы нужны? Да Дима и так больной весь был. Но голову-то ему хорошо проломили, прямо жидкость такая вытекала. Я думаю, что Дима и в больнице бы умер. А еще у нас здесь негласное правило: никогда никого не вызывать. Ни полицию, ни медиков. Мы так договорились: один умирает, другие живут. Мы не можем допустить, чтобы нас разогнали, тогда погибнет намного больше людей, особенно зимой, — сказала Натаха.