— Ты слышишь? Простые люди и другие жрецы будут на твоей стороне, — сказала распутница. — Бросай же свой камень, да не промахнись.
Жрец занес руку и со всей силой швырнул острый обломок. Он целился девушке в висок, и удар, от которого она могла уклониться, если бы предвидела его, пришелся точно в цель. Пророчица вскрикнула от боли, всплеснула руками, пошатнулась и сорвалась вниз, упав с высоты двадцати футов на твердую мостовую. Толпа, замершая лишь на мгновение, издала довольное рычание, и те, кто стоял ближе, бросились к жертве трусливого жреца. Несколько человек из касты инкали схватили тело несчастной и потащили ее за ноги, руки и волосы в сторону Инкалифлона, чья огромная пирамида виднелась неподалеку.
— Смотри! — сказала Фирис. — Смотри на первую человеческую жертву в Каифуле! Ведь это меня они убили, когда я попыталась остановить поток порока и преступлений, в который уже вовлеклась и церковь. Я тогда повторила им пророчество Максина, но они не вняли и убили меня. Эта женщина — мое воплощение, пришедшее в мир через три тысячи лет после того, как ты был Цельмом и расстался со мной, когда я была Анзими.
Между тем, жрецы в странном возбуждении от преступления, не раздумывая ни минуты, возложили еще не пришедшую в сознание жертву на Камень Тео. Затем главный жрец, все еще именовавшийся Инкализом, сошел со Святого Места, которое более не являлось таковым. Он остановился рядом с жертвой и осквернил — нет, не Бога — Человека молитвой ко Всевышнему, ибо Богу можно причинить вред, лишь причинив вред Человеку. Затем он рванул серое платье и обнажил грудь девушки. Сверкнуло занесенное острое лезвие, и он ударил. Дрожь прошла по телу пришедшей в сознание жертвы. И тогда убийца вырвал трепещущее сердце и бросил его в Свет Неутолимый, где оно бесследно исчезло. А тело вместе с окровавленной одеждой растерзала на куски кровожадная толпа.
Кровь убиенной стекла в углубление, специально сделанное возле Камня Тео. Священники разбавили ее вином и в безумном исступлении залпом осушили золотые бокалы с этой смесью. Сцена была столь ужасной, что я почувствовал, как невольно напряглось все мое существо. Ведь та несчастная женщина, нет, дева, отдавшая жизнь во имя спасения своего народа от греха, была она, та, которую за много веков до этого звали Анзими, а теперь — Фирис, часть меня самого. Но теперь я уже имел силы простить то давнее преступление, ибо знал: преступники не ведали, что творят. Они уже пострадали за это и еще будут много страдать, так как это их карма.
Когда смерть — победитель над всеми смертными — собрала свой урожай в Атле, эти души, посеявшие грех и вырастившие плевелы, были собраны Великим Жнецом, а затем, когда они воплотились в следующий раз, плевелы вновь были посеяны с доброй пшеницей. Но душам людским предстояло много раз тщательно отбирать, выпалывать, вырывать сорняки до тех пор, пока не выполют все. Лишь тогда они могли искупить грех перед Богом. У вас, друзья, есть еще достаточно жизней, достаточно времени, так не теряйте его!