Для всего мира Альберто Канестрари не совершал самоубийства.
Маркусу было трудно вообразить, что за провозглашенным намерением покончить с жизнью и в самом деле последовала, с ошеломительной пунктуальностью, смерть по естественным причинам. Тут что-то не так, сказал он себе.
Амбулатория состояла из просторного зала ожидания, приемной, где пациентов сортировали, комнаты с большим письменным столом красного дерева, вокруг – многочисленные книги по медицине, многие переплетены. За раздвижной дверью скрывался маленький смотровой кабинет с кушеткой, медицинским оборудованием и шкафчиком для лекарств. Но Маркус остановился в кабинете Канестрари. Диваны там были обиты кожей, как и вращающееся кресло, в котором – опять же согласно сообщениям СМИ – хирурга обнаружили мертвым.
Зачем я здесь? – спросил себя Маркус.
Если этот человек и вправду кого-то убил, вопрос уже исчерпан. Маркусу не о чем беспокоиться. Убийца мертв, и на этот раз таинственный пенитенциарий не сможет подвигнуть кого-то на месть. Но раз его привели сюда, значит истина не может быть настолько элементарной.
Всему свое время, одернул себя Маркус. Вначале нужно проверить все факты и разобраться с первой аномалией: самоубийством.
Канестрари не имел ни жены, ни детей, после его кончины началась свара за наследство между племянниками. Поэтому амбулатория, предмет судебного разбирательства, оставалась нетронутой на протяжении последних трех лет. Окна были закрыты, на всем лежал толстый слой пыли. Та же пыль витала сверкающей дымкой в тонких лучах, что просачивались сквозь ставни. Хотя время и сберегло эту комнату с присущим ему безразличием, она ничем не напоминала место преступления. Маркус подумал чуть ли не с сожалением о преимуществах насильственной смерти, столь богатой следами, на которые может опереться дедукция. Посреди хаоса, учиненного злом, легче обнаружить нужную ему аномалию. А вот в ложном спокойствии этого места найти ее куда сложнее. В этот раз на вызов нужно было ответить решительной сменой образа действия. Он должен отождествить себя с Альберто Канестрари.
Что для меня важнее всего? – спросил он. Меня увлекает слава, но это не самое главное: к сожалению, нельзя добиться популярности, спасая жизни и занимаясь благотворительностью. Тогда профессия. Мой талант для других важнее, чем для меня, поэтому главное – не в нем.
Решение пришло само собой, пока Маркус все еще разглядывал стену с фотографиями, восхвалявшими Канестрари. Мое имя, вот что на самом деле важно. Репутация – вот самое ценное мое достояние.