— Ну и как? — Это Патимат подошла незаметно и остановилась за плечом Олега. — Нравится?
Олег взглянул на девушку. Если что‑то ему в мастерской и нравилось безусловно — так это она. Сама все знает — и что она красива, и что отец ее великий художник, и что все, кто приходят в эту мастерскую, непременно восторгаются работами Леборна. Патимат не знала другого, что характер у ее собеседника незавидный в том плане, что он терпеть не может соответствовать ожиданиям, особенно если тот, кто задает вопрос, для него важен…
Наступила пауза.
— Знаете, у меня неоднозначные впечатления, — сказал наконец Олег. — Конечно, почерк вашего отца ни с чьим другим не спутаешь, но вы ведь не будете возражать, если я скажу то, что думаю, а не то, что положено здесь говорить?
Патимат кивнула.
— Мне ближе те работы вашего отца, где отсутствует, так сказать, живописный фон. Где главное — сами герои.
— Подумаешь, новость… — фыркнула девушка. — Отец все это сам прекрасно знает. Но эти работы все заказные. И если клиент хочет яхту, то пусть у него будет яхта… Вы такого художника Рембрандта знаете?
— Слышал кое‑что, — улыбнулся Олег. — О нем, о его жене Саскии и о его родном городе Лейдене.
Патимат взглянула озадаченно:
— А, ну да — вы же хоть и полицейский, но из Европы… Там они хоть о чем‑то еще слышали, не то что у нас. Так вот, может, вы и помните историю с «Ночным дозором»?
— Смутно… — признался Олег. — Вроде кто‑то кому‑то чего‑то не заплатил… Современная такая история.
— Как раз к нашему разговору. Признанный художник не совсем удовлетворил требования заказчиков — ради художественных достоинств картины — и остался без денег.
— А я не хочу оставаться без денег, совершенно не хочу. — Брет, закончивший завтрак, вступил в разговор. — Но вот что, дочка, ты у меня представительница либерального крыла нашей интеллигенции, и уже одно это заставляет меня с этим крылом мириться. Но не сердись — у нас с господином Потемкиным есть важный разговор, который мы должны завершить. Подождешь немного?
— Нет, папуля, я спешу. Хорошего дня тебе. — И уже в сторону Олега: — Приятно познакомиться с человеком, который не так безграмотен, как большинство… — Патимат приостановилась, подыскивая нужное слово, но так его и не нашла и завершила обычным: — Всего доброго.
— Хорошего дня, — кивнул Потемкин. И, не удержавшись, добавил: — С приветом из старушки Европы…
— Славная у вас дочь, — сказал он, когда Леборн вернулся в угол, где они беседовали.
— Да, — подтвердил художник. — Отрада дней моих и свет в окошке. Горячая, чистая, непримиримая… Иногда страшно становится, когда подумаешь, что ее ждет. Не для таких наша сегодняшняя жизнь приспособлена. Но ладно, — Брет тряхнул головой, — давайте к нашим баранам. К бедному Джону то есть.