— Что значит — вы не были настоящей семьей? — Она подхватила длинную юбку, догоняя его.
У него мелькнула мысль просто прекратить разговор, но он понял, что где-то в глубине души не хочет этого. Когда он последний раз говорил с кем-нибудь о своем детстве? Его обычных подружек вполне устраивало то, что он считал нужным рассказать о себе или не рассказать. А у него не возникало потребности распространяться. Обед и коктейль или пара, вот и все, что требовалось, чтобы сделать первый шаг, за которым быстро следовал второй и третий.
— То и значит. Мое детство прошло отнюдь не в уютном домике в пригороде, в окружении мамы, папы, братьев, сестер и домашних любимцев. Из всего этого у меня была только мать, да и то не всегда.
— А отец?
— Я никогда его не знал.
На лице Эммы мгновенно появилось выражение сочувствия, Дэн поспешил отмахнуться от него.
— Это не важно. Мне никогда не хотелось его узнать.
Ему в тысячу раз проще рассказывать ей о своей реальной семье, чем о той, которую он хотел иметь, но потерял. В его сознании они принадлежали двум разным мирам.
— Нет, это важно. Это ужасно.
Он пожал плечами.
— А твоя мать? Вы наверняка были очень близки, раз у вас больше никого не было.
Дэн почувствовал, как губы сами собой изогнулись в циничной усмешке.
— Не особенно. Она едва ли могла бы претендовать на звание «Матери года». — Заметив, как Эмма вытаращила глаза, он поспешил объяснить. — О, черт, да она сама была почти ребенок. Наверное, ей приходилось нелегко одной с малышом. Она просто делала, что могла. Работала то там, то сям. Обычно в каком-нибудь баре. Пока я был маленьким, меня оставляли с соседкой или с кем-нибудь из ее подруг. Они постоянно менялись. А когда я подрос, стал оставаться один.
Он немного помолчал, эти несколько фраз не передавали того, что он чувствовал, оставаясь один в этом доме. Там постоянно царил холод и запах сырости. Даже летом. Ни одной приличной вещи. Готовая еда и телевизор до поздней ночи, никого не волновало, что он поздно ляжет и не выспится перед школой. Иногда мать не возвращалась всю ночь, и он начинал беспокоиться, вдруг она совсем не вернется. Что тогда будет с ним? Куда ему идти? Эта неопределенность постоянно держала его в напряжении.
— Я ничего не знала. Ты такой молодец, что смог выбраться из всего этого.
Ей вдруг стало стыдно за свои жалобы на несчастливое детство. Наверняка она казалась ему ужасной эгоисткой со своим благополучным прошлым девочки из среднего класса, со своими стенаниями по поводу того, что родители никогда не были ею довольны, тогда как Дэн рос практически сиротой.