|
| It was sacrilege that she was witnessing, a prodigious irreverence. | Она оказалась свидетельницей святотатства, чудовищной непочтительности. |
| She was conscious of an expectation that punishment would instantly fall on this daring, impious child. | Она предчувствовала, что на это дерзкое, грешное дитя обрушится возмездие. |
| But she, who never felt these mad, amazing impulses, could nevertheless only smile fearfully. | Но не склонная к столь бурным, неистовым порывам, она смогла лишь робко улыбнуться. |
| "Sophia!" she breathed, with an intensity of alarm that merged into condoning admiration. | - Софья! - тихо произнесла она голосом, полным тревоги, смешанной с всепрощающим восхищением. |
| "Whatever will you do next?" | - Что ты еще натворишь? |
| Sophia's lovely flushed face crowned the extraordinary structure like a blossom, scarcely controlling its laughter. | Прелестное, раскрасневшееся личико Софьи, дрожавшее от едва сдерживаемого смеха, как цветок венчало это диковинное сооружение. |
| She was as tall as her mother, and as imperious, as crested, and proud; and in spite of the pigtail, the girlish semi-circular comb, and the loose foal-like limbs, she could support as well as her mother the majesty of the gimp-embroidered dress. | Софья была одного роста с матерью, обладала такой же властностью, высокомерием и гордостью, и несмотря на косичку, детский полукруглый гребень и подвижные, как у жеребенка, ножки, могла, не хуже матери, поддерживать величие отделанного гипюром платья. |
| Her eyes sparkled with all the challenges of the untried virgin as she minced about the showroom. | Когда она семенила по комнате, у нее в глазах сверкали все стремления юности. |
| Abounding life inspired her movements. | Кипучая жизненная сила управляла ее движениями. |
| The confident and fierce joy of youth shone on her brow. | На челе светилось самоуверенное и неистовое ликование юности. |
| "What thing on earth equals me?" she seemed to demand with enchanting and yet ruthless arrogance. | "Разве есть на Земле что-нибудь равное мне?" -казалось, вопрошала она с пленительной и в то же время жестокой надменностью. |
| She was the daughter of a respected, bedridden draper in an insignificant town, lost in the central labyrinth of England, if you like; yet what manner of man, confronted with her, would or could have denied her naive claim to dominion? | Она была дочерью уважаемого, прикованного к постели торговца тканями в захудалом городке, затерявшемся, можно сказать, в центральном лабиринте Англии; однако кто из мужчин, столкнувшись с ней, посмел бы отвергнуть ее наивные стремления к господству? |