В общем, каким-то образом я обгоняю всех и, поднявшись на самый верх, говорю смотрителю: «Извините, сэр, но моя история вам вряд ли понравится. Вот если бы мне удалось заполнить последние страницы в моей книге, тогда, быть может, вы остались бы довольны». Тут у него делается такое лицо, будто он уже знает, о чем я собираюсь его просить! Я осмелела и говорю: «Позвольте мне сейчас уйти. Я вернусь, как только заполню пустые страницы, обещаю!»
Этот смотритель – он долго смотрел на меня, потом улыбнулся и кивнул, – и, знаешь, что я тогда делаю? Я поворачиваюсь к человеку, который стоял на лестнице на ступеньку ниже меня, и говорю ему: «Сохраните мое место, пожалуйста», а сама спускаюсь вниз, к двери… – Она рассмеялась. – А самое интересное, что, когда я уже выходила из башни, все, кто стоял на этой лестнице, тянули руки вверх!
Томми уселась по-турецки, потом провела большим пальцем по моему лбу, по подбородку.
– Ну что, – спросила она, – думаешь, я совсем сбрендила?
Я улыбнулся и кивнул – и тут же заработал дружеский тычок в плечо.
– Почему ты соглашаешься? Ты не должен соглашаться!
– А что я могу сказать, если ты действительно ку-ку?..
Потом мы долго сидели молча и ничего не говорили. Мы просто были вместе, и нам этого хватало. Наконец Томми пошевелилась.
– Знаешь, там, в Калифорнии… Я сделала своей домашней страницей сайт «Брансуик дейли». То есть в каком-то смысле в последние пять лет я разговаривала с тобой два, а то и три раза в неделю.
– Мне всегда казалось, что разговор – это когда твой собеседник имеет возможность ответить.
– Я знаю. Я только хочу, чтобы ты знал: я про тебя вовсе не забыла. Я следила за тобой, интересовалась…
– И все-таки я думаю, что ты выбрала довольно странный способ общения. Несколько односторонний…
Она кивнула и, придвинувшись ближе, обняла меня за шею.
– Ты сердишься и правильно делаешь. Я бы на твоем месте тоже рассердилась. – Томми пожала плечами. – Я и злилась, но только не на тебя, а на себя, но, к сожалению, это ничего не изменило.
– Злиться на себя можно сколько угодно, – кивнул я. – Но это ничего не даст. Нужно что-то делать…
– Кстати, о «делать»… Я хотела попросить тебя об одном одолжении…
У Томми всегда была бездна обаяния, которому я не мог сопротивляться, поэтому сейчас я старался хотя бы не смотреть на нее. Сорвав еще одну травинку, я принялся жевать ее с самым независимым видом. Мне хотелось, чтобы Томми поняла, какую боль причинил мне ее отъезд.
Томми слегка подалась вперед и смотрела на меня до тех пор, пока я, не выдержав, не повернулся в ее сторону.