– Это нехорошо, Лайам, – сказала Лорна. – Не надо учить его таким вещам.
В ответ он рассмеялся своим глубоким смехом, который уже начинал мне нравиться, а потом сильно запрокинул голову назад, чтобы было удобнее вылизывать стакан изнутри.
Это был замечательный вечер.
Когда настало время ложиться спать, меня отвели наверх и показали мне мою комнату, которая располагалась в передней части дома – через коридор напротив их спальни. В комнате стояла небольшая кровать и комод с зеркалом. Потолка не было: потолочный вентилятор крепился прямо к стропилам, а выше виднелся испод жестяной крыши.
Спать мне не хотелось, но меня уложили, подоткнули одеяло и погасили свет, оставив дверь полуоткрытой. Должно быть, Уилли поговорил с моими прошлыми приемными родителями или с кем-то в приюте, иначе откуда бы он узнал, что мы, сироты и найденыши, спим мало и плохо. Днем мы еще как-то держимся, но ночью нам бывает особенно тяжело: темнота и тишина – время воспоминаний и вопросов, на которые нет ответов.
Услышав, как внизу хлопнула входная дверь, я выскользнул из постели и подкрался к окну. В свете луны я хорошо видел Уилли, который вышел во двор, подобрал с земли шланг и вставил в него наконечник-разбрызгиватель. Потом он включил воду и направил шланг вверх – как раз на тот угол дома, где находилась моя комната. Вода из разбрызгивателя взлетала вверх по высокой дуге и десятками, сотнями капель падала на жестяную крышу моей комнаты. Под их монотонный, мерный перестук я очень быстро уснул, а проснулся только десять часов спустя.
Я спал как мертвый и впервые за долгое, долгое время не видел никаких снов.
Остаток дня я провел в редакции в своем рабочем кабинете. Рассеянно поглядывая в окно на здание суда, я работал со своими источниками, не отнимая от уха телефонной трубки и время от времени делая пометки в блокноте. К ужину я собрал достаточно материала для колонки. Ред проглядел мои записи, сделал два или три исправления и кивнул.
– Иди работай. И не забудь: на будущей неделе мне нужно продолжение.
На следующее утро я снова встал еще до рассвета. Бесшумно выскользнув из комнаты над амбаром, где спала Томми, я пересек двор и вошел в кухню, где дядя и тетя Лорна пили кофе. Дядя был одет, как он обычно одевался на работу, на тете были домашние тапочки и старый халат. Перед ней лежала раскрытая чековая книжка, в которую она вклеивала контрольные марки, предварительно лизнув их обратную сторону кончиком языка. Дядя ел рулет с корицей, щедро засыпая крошками свежую газету. Увидев меня, он затолкал остатки рулета в рот и, развернув газету на сто восемьдесят градусов, протянул мне, выразительно подняв брови.