Светлана довезла подругу до самого «Сатори» и не удержалась от замечания:
— Нет, ну вы странные люди, я не понимаю, как можно жить и работать в одном здании. Это же скучно, в конце концов. Ни тебе по улице нарядной пройтись, ни познакомиться с кем-нибудь. Прямо как бирюки какие.
— Ой, да что ты ерунду городишь? Это только я живу здесь, да командировочные всякие. Пара номеров оставлена за сотрудниками на случай, если долго заработаются или встреча какая-нибудь поздно закончится. А так все по домам живут. Скажешь тоже! Ну все, пока, завтра созвонимся.
— А ты Остапову расскажешь, что тебя «Промстроймаш» на работу звал, оклад предлагал в два раза больше, а ты отказалась?
— Зачем? Я же отказалась не для того, чтобы похвастаться. И потом, Степан может решить, что я себе цену набиваю. Ну бывай, — и Аля вышла из машины.
Недалеко от ворот «Сатори» стоял черный внедорожник с тонированными стеклами. Как только Алевтина с ним поравнялась, окно медленно опустилось, и внутри салона автомобиля девушка увидела Ивана Антоновича Пушкова собственной персоной.
Он величественно поманил Алевтину пальцем.
— Я вас не сразу узнал. У вас сегодня неформальный вид. В клубе было лучше. Мы вчера разговаривали. Я дам вам в три раза больше денег, чем Остапов. Решайте. Последнее слово.
Алька приложила руки к груди:
— Ой, Иван Антонович, я бы с радостью, но не могу. Я ж вам говорила — я слово дала. Глаза Пушкова сузились:
— Плевать на ваше слово. Я не привык, чтобы мне отказывали. Думайте до вечера.
Больше предложений не будет.
Тонированное стекло медленно поползло вверх.
Остапов так обрадовался, увидев Алю живой и здоровой, что пошел ей на встречу с распахнутыми руками, чем немало удивил не только Альку, но и самого себя.
— Ну что, пропащая душа, отдохнула? Набралась сил? Давай, переодевайся — и ко мне в кабинет. Надо обсудить несколько вопросов. Меня ждут дела, целая куча, так что поторапливайся.
Алька забежала в свою комнату и остановилась. В номере явно кто-то побывал, потому что тут был наведен порядок. «Грабители наверняка бы все разбросали… Не может ведь преступник все после себя убрать», — лихорадочно соображала она. Оставалась надежда на то, что уборку сделала горничная.
Надо было одеться потеплее: после вчерашнего ливня похолодало, и летний сарафан пришлось оставить до лучших времен. Алька вытащила из шкафа плащевые брюки с большими накладными карманами. Надела свою любимую майку с надписью «Chicago Bulls» и мордой красного быка на груди. Сверху накинула ветровку и отправилась к Остапову, еще раз подозрительно оглядев комнату.