Чем тут только не торговали. Восточный базар? О нет, ни шелков, ни золотых украшений, зато в полном объеме скотина, птица и сельхозпродукция. Почти свежее мясо манило полчища мух, рыба не отставала, правда, душок издавала такой — куда там благовониям… Грен же в этой суматохе чувствовал себя если не как рыба в воде, то почти. Он ловко скользил меж торговыми рядами, успевая одновременно и пробу снимать — а пробовать здесь давали охотно, — и словечком-другим перекинуться, и остановиться в одному ему понятных местах.
Вот лавка травника. Точнее, лавкой это назвать сложно. Больше всего сооружение походило на дощатый деревенский клозет. Только со стен и потолка свисали пучки трав, и владелец — благообразный старец — восседал на табурете.
Короткий обмен знаками.
И в глазах старца мелькает интерес.
Короткий торг. Стопка золотых монет, которая отправляется в сумку, в обмен на махонький флакончик из темного стекла.
…еще одна лавка. Не травник, хотя пахнет здесь именно травами. И лавка расположена на первом этаже крохотного домика. Он возвышается над рыночной площадью этакой башней о трех этажах. И хозяйка башни, узколицая женщина с оттопыренной губой, долго разглядывает нас, прежде чем запереть дверь. Снова торг, на сей раз яростный, а у меня — несколько минут отдыха.
Хватает, чтобы разглядеть сумеречный торговый зал.
Пару зеркал.
В одном отражается худенькая брюнетка с безумным взглядом. И в не менее безумном наряде… в остальных — полки со склянками и банками, содержимое которых весьма и весьма разнообразно. Травки… травки мало интересны. Вот сушеная жаба, кажется. И пара коровьих рогов. Или не коровьих? Какие-то мелкие шарики. Козий навоз? Желтый жир… Светлячки? Живые? Суетятся, толкутся, бьются о стекло.
Я протянула было руку…
— Не стоит, благородная лайра. — Мои поползновения не остались незамеченными. — Шабру чувствительны к магическим потокам. И весьма дороги.
— Не настолько, как слезы единорога…
— Если это и вправду слезы! — Женщина крутила флакончик, на сей раз прозрачный. — Может, расскажете, любезный, как у вас получилось заставить эту тварь плакать?
Светлячки облепили банку.
Они ползали, а я… я вдруг ощутила их слабый далекий интерес. Такой знакомый интерес… голодный… как у каюши…
— Я рассказал ему очень грустную историю. — Грен потупился и протянул серебряную иглу. — Можете проверить… за ваш счет.
— С какой это радости?
Светлячки застыли.
Так, я ничего не делала, но если они…
— Или мы уходим. — Грен вытащил флакон из рук хозяйки. — Боже мой, на свете, в розовом корсете; хоть бы в худом, да в голубом… Думаю, найдутся желающие кроме вас… мне вас порекомендовали знающие люди. Выходит, ошиблись.