Испорченная кровь (Фишер) - страница 125

Айзек касается моих скул своими руками.

— Могу ли я заставить тебя чувствовать? Ещё

один раз?

Я цепляюсь за него и сжимаю свои кулаки на

его рубашке. Мой ответ — да.

Его рот такой тёплый. Мы дрожим и целуемся,

наши тела отхватывает тепло и желание. Нам

холодно, и мы слабы. Эмоционально уничтожены, но

отчаянно пытаемся чувствовать друг друга, и

чувствовать надежду — последнюю искру жизни.

Нет ничего радостного или сладкого в наших губах.

Только безумие и паника. Чувствую вкус соли. Я

плачу. Поцелуй, наверное, пробил мои сл ёзные

протоки.

Когда мы заканчиваем целоваться, то лежим в

тишине.

Своими губами он прикасается к моим волосам.

— Мне очень жаль, Сенна.

Я дрожу. Ему жаль? Ему?

— Чего?

Мне кажется, что проходит миллион лет,

прежде чем Айзек отвечает:

— В этот раз я не могу спасти тебя.

Я плачу у него на груди. Не потому, что Айзек

не может. Потому, что он хотел.

Мне кажется, что я задремала. Когда я

просыпаюсь, дыхание Айзека устойчивое. Думаю, он

всё ещё спит, но когда я двигаюсь, чтобы сменить

позу, он убирает руки с моей спины и позволяет мне

двигаться, пока я снова не чувствую себя удобно. Мы

лежим так в течение нескольких часов. Пока полено

не сгорает окончательно, и я не понимаю, что

наступил день, даже если больше непонятно когда

день, а когда ночь. Но тут мне хочется разрыдаться от

облегчения и горя. Я вспоминаю всю невыразимую

боль последних лет, от которой он спасал меня своей

нежной любовью. Мы скоро умрём. Но, по крайней

мере, я умру рядом с тем, кто меня любит.

Айзек как осязание. Почему я раньше до этого

не додумалась? Он обнимал меня, пытаясь избавить

от кошмаров, а теперь обнимает, чтобы защитить от

холода. Мужчина прикасается именно там, где боль

сильнее всего, и вскоре боль отпускает. Точно, Айзек

— осязание. Мне снова чудится розовая лопата. Я

чувствую зёрна молотого кофе между зубами. Потом

вижу Великую китайскую стену и понимаю, что мозг

работает плохо, показывая мне образы того, что

находится в мо ём подсознании. Когда в сво ём

воображении я вижу стол — тяжёлый деревянный

стол с резным верхом, который стоит на кухне на

первом этаже, мне кажется, что это очень важно.

Словно я сплю, а мой мозг подсказывает, что писать.

Но какое отношение всё имеет к столу? Меня осеняет

догадка, но я так устала, что не в силах держать глаза

открытыми. « Главное не забыть», — говорю я себе.

— « Не забыть, что стол…»

Огонь гаснет.